Покорить Одиссея - Елена Дженкинз

— Ба, я вернулась!

Лиза захлопнула ногой входную дверь, не выпуская из рук пакетов, и еще раз позвала бабулю. Та не откликнулась. Ясно, опять курить ушла на террасу, думая, что внучка уехала до вечера, отмечать день рождения. Ну что за человек! Сказали же — нельзя. Все, откурила свое, старушка. Легкие дальнейшей нагрузки не вынесут и превратятся в нефтескважину.

Лиза сощурилась и, бросив пакеты на диван в небольшой веранде, промаршировала в гостиную.

— Лучше по-хорошему выходи! Или по… — Миновав арочный проем, девушка осеклась и застыла.

Бабушка, бледная, с бегающими глазками, угощала сухими кексами недельной давности пожилого мужчину. У Лизы горло свело от спазма, когда она узнала гостя.

— Дядя Ираклий… Какими судьбами?

Рослый, широкоплечий и довольно упитанный друг отца поднялся и, отряхнув брюки от крошек, пробасил:

— Лизунь, как ты выросла, девочка! Не узнал бы, но эти суровые зеленые глазки Архиповых выдают породу. Молодец, красавицей стала. Вот тебе подарочек к празднику привез, свои восемнадцать лет вспомнил заодно. — Он указал на коробку конфет, перевязанную бантиком.

Хм-м. Ираклий Василевский был близким другом отца, даже брата Лизы крестил когда-то. А по совместительству этот человек — криминальный авторитет в Питере.

Какое совпадение. Вчера звонил отец, Юрий Архипов. Учитывая, что за годы, которые Лиса живет в Ницце, во Франции, батенька не звонил ни разу, то это стало целым событием. Вернее, дурным предзнаменованием.

Странный был звонок. Отец сказал только: «Привет, дочь. Как дела не спрашиваю, времени нет. У бабушки в комнате есть старый сейф. Там — важные вещи. Ты их никому не отдавай, а тем более Ираклию Василевскому, когда тот объявится. Прощай, меня на связи не будет в ближайшее время».

«Вещи» Лиса перепрятала сразу же, понятное дело. Отец — российский миллиардер, глава М-Банка Москвы, и если он сказал не отдавать добро чужакам, то значит там действительно что-то важное для спасения планеты.

А учитывая, что «вещи» понадобились вдруг Василевскому, то там — компромат против него. Откуда Ираклий знает, что улики стоит искать именно в этом доме, неизвестно. Но у отца не было сомнений, что его друг объявится. Легко предположить, что отец сам упоминал в разговоре об этом. Вроде: «Не волнуйся, дружище Ираклий, те файлы и документы, которые попали ко мне в руки и которые могут бросить на тебя преступную тень, хранятся в укромном месте. На авеню Жана Лоррена, в Ницце. Ну ты знаешь, там моя мать живет».

Нет, отец не стал бы сдавать адрес. Ограничился бы упоминанием «укромного места». Но Ираклий не дурак, а взрослый аналитический разум. Нет более укромного места в мире, чем под крылом у матери.

Возвращать «вещи» милому другу отец определенно не желает. Значит, хочет сохранить эту козырную карту в рукаве на будущее. Мало ли. Вдруг пригодится. Дружба дружбой, а спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Отец, конечно же, не предаст Ираклия… пока на чашу весов не поставят нечто более существенное, чем партнерская верность. Уж кем, а рыцарем Юрий Архипов не был никогда.

Мысли раскаленной цепочкой ключевых слов выстроились в мозгу секунд за сорок, вызвав кратковременный приступ удушья. Лизе стало страшно. А на страх ее организм реагировал просто: резко подскакивал адреналин, и она начинала истерично смеяться.

— Дядя Ираклий! Да и вы красавец, годы идут, а вы — отстаете. Как Ленин, вечно молодой.

Она подскочила к нему и крепко обняла. Роста она была — метр семьдесят четыре, вместе с низкими каблуками — вровень Василевскому.

— Какими судьбами? Вы здесь с отцом? — Притворяться Лиса умела.

— А ты разве не в курсе? — он искренне удивился.

— В курсе чего? — Она уже знала ответ, прочла в глазах гостя.

— Юру арестовали вчера. Коррупция и прочая чушь. Это конец для вас, Лизонька. Я прилетел, чтобы убедиться, в порядке ли ты. У брата твоего, Стаса, тоже проблемы будут, естественно, но он в Москве, его поздно спасать. А ты здесь, в Ницце, одна…

Бабушка покряхтела, напоминая, что еще жива. Она была глуховатой, но, когда нужно, все слышала. Новость о том, что ее сына арестовали, бабуля приняла героически, как истинная дочь КПСС.

— Как будто я Юру не знаю. Вот увидите, годика через два он снова на паруснике будет здесь волны рассекать. Ну а посидеть ему даже полезно. Пашет, как вол, хоть отдохнет… С деньгами работать — это же трудно. Нервы постоянные. Так что все к лучшему. За грехи свои расплатится, если и правда чужое взял. А о Лизочке ты не плачь, Ираклий. Она девочка смекалистая, не пропадет.

Гость нахмурился.

Лиза тоже. От волнения, пусть и хорошо скрытого, она начала постукивать металлическим шариком пирсинга по нёбу, это всегда успокаивало и помогало держать рот на замке.

Старушка семидесяти восьми лет и только-что-восемнадцатилетняя девушка — слабая армия против взрослого, опасного мужчины. Отец, конечно, — молодец, удалец. Урод… Не мог, что ли, сказать: хватай вещи из сейфа и бегом… э-э… куда? Да хоть куда-нибудь! В Штаты, например, где у Лизы есть друзья. На худой случай, обратиться в полицию…

Черт… Отец — гений! Во-первых, сейчас Лиза выглядит ангелом во плоти, который вообще не в курсе проблем собственной семьи. И Василевский поверит, что она и правда ничего не знает. Решит, что «вещи» давно изъяты из сейфа без ее ведома. Отец правильно сделал, что оставил документы здесь. В банковской ячейке такие важные улики хранить глупо: они могут попасть в чужие руки при конфискации — что и происходит вот прямо сейчас, когда счета и ячейки Юрия Архипова вскрываются.

Значит, продолжаем строить из себя неваляшку-дурашку.

— Папа умеет за себя постоять, еще не все потеряно, правда ведь? — она с надеждой и щенячьей наивностью посмотрела на Ираклия, и тот «гмыкнул». — А как Паша поживает? Я его видела пару месяцев назад здесь, в Ницце. Пересеклись случайно. Он каких-то сотрудниц на повышение квалификации привозил.

Ираклий присел обратно в мягкое кресло кремового оттенка, и белая рубашка натянулась на животе.

— У сына все отлично, работает у меня. У него новая девушка, в Москве, но он ее скрывает. Делиться не хочет, наверное. — На этих словах гость нервно рассмеялся. Ираклий был жесткий мужчина, из тех, чей взгляд раскалывает льды.