Алмазный огранщик. Будда о том, как управлять бизнесом и личной жизнью - Майкл Роуч

В течение семнадцати лет — с 1981 по 1998 год — я имел честь работать с Офером и Аей Азриелантами — владельцами «Андин Интернэшнл Даймонд Корпорэйшн», которые стали ядром команды, построившей одну из крупнейших алмазных и ювелирных компаний в мире. Этот бизнес был начат со ссуды в $ 50 000 и всего трёх-четырёх сотрудников, включая меня. К тому времени, как я оставил его, чтобы посвятить всё своё время учебному институту, который сам же и основал в Нью-Йорке, годовой уровень наших продаж перевалил за 100 миллионов долларов США, а количество сотрудников в офисах по всему миру превысило пятьсот человек.

Все эти годы, что я провёл в алмазном бизнесе, мне приходилось вести двойную жизнь. За семь лет до того, как заняться этим ремеслом, я с отличием окончил Принстонский университет, а ещё раньше получил в Белом доме Медаль президентского стипендиата от президента Соединённых Штатов и Стипендию Макконелла от Принстонской школы иностранных дел имени Вудро Вильсона.

Грант от этой школы позволил мне отправиться в Азию с целью обучения у тибетских лам в резиденции Его святейшества Далай-ламы. Так началось моё изучение древней мудрости Тибета. Кульминации моё образование в этой области достигло в 1995 году, когда я — первый американец, завершивший двадцатилетний цикл упорных занятий и суровых экзаменов, — получил классическую степень геше, или магистра буддийских наук. После окончания Принстона я жил в буддийских монастырях Соединённых Штатов и Азии, а в 1983 году принял обеты буддийского монаха.

Однако стоило мне только укрепиться в буддийской монашеской дисциплине, как мой главный учитель по имени Кхен Римпоче (или «Драгоценный настоятель») благословил меня войти в мир бизнеса. Он сказал, что монастырь — это идеальное место для теоретического освоения великих идей буддийской мудрости, а суета американского офиса сможет стать настоящей «лабораторией» для практической проверки этих идеалов в реальной жизни.

Некоторое время я сопротивлялся, не решаясь покинуть уютную тишину нашего маленького монастыря, и очень переживал: американский бизнесмен представлялся мне жадным, бесчеловечным и безразличным. Но однажды, услышав особенно вдохновенную беседу моего учителя с несколькими студентами университета, я сообщил ему, что последую его наставлениям и поищу работу в сфере бизнеса. Несколькими годами ранее во время моих ежедневных медитаций в монастыре у меня было что-то вроде видения, и с этого времени я знал, в каком бизнесе стал бы работать: в том, который будет связан с алмазами. У меня не было знаний об этих драгоценных камнях, у меня, честно говоря, не было даже никакого интереса ко всяким там ювелирным украшениям; никто из членов моей семьи никогда этим не занимался. И вот — наивно полагая, что только меня там и не хватало, — я начал ходить от одного ювелирного магазина к другому, спрашивая, не хочет ли уже кто-нибудь взять меня в ученики.

Пытаться попасть таким способом в алмазный бизнес — это всё равно что пробовать записаться в мафию: необработанными алмазами занимается сильно засекреченное и закрытое общество, традиционно ограниченное членами одной семьи. В те годы бельгийцы контролировали большие алмазы — весом от карата и выше; израильтяне гранили большую часть мелких камней, а евреи-хасиды из Алмазного района на 47-й улице Нью-Йорка держали в руках основную оптовую торговлю внутри Америки.

Дело в том, что вся продукция вместе с сырьевым запасом даже крупнейших ювелирных домов может уместиться в нескольких небольших контейнерах, весьма смахивающих на обычные обувные коробки. Причём нет никакого способа обнаружить кражу алмазов на сумму в миллионы долларов: достаточно просто положить горсточку- другую в карман и выйти за дверь — ведь до сих пор не придумано ничего похожего на металлодетектор для обнаружения камней. Вот почему в большинстве фирм берут на работу исключительно сыновей, племянников или братьев и никогда не возьмут чужака, которому взбрело в голову поиграться с алмазами.

Помню, я посетил около пятнадцати различных магазинов, предлагая себя на самую низшую должность, но меня без лишних проволочек вытолкали из всех пятнадцати. Старый часовых дел мастер из городка по соседству посоветовал мне прослушать курсы по сортировке алмазов в Американском институте геммологии (АИГ) в Нью-Йорке — мол, с дипломом мне легче будет устроиться на работу, а на занятиях я смогу познакомиться с кем-нибудь, кто поможет мне в этом.

В этом институте я и встретил г-на Офера Азриеланта. Он проходил курс обучения сортировке алмазов очень высокого качества, известных как «производственные» или «сертифицированные» камни. Чтобы отличить чрезвычайно дорогие сертифицированные алмазы от поддельных или подправленных, надо уметь выявлять крошечные каверны или другие изъяны размером с кончик иглы, да ещё и не путать их с пылинками, дюжины которых, оседая на поверхность алмаза или линзы микроскопа, так и лезут в глаза, норовя сбить тебя с толку. Итак, мы оба оказались там, чтобы узнать, как не остаться в этом деле без штанов.

Офер сразу произвёл на меня впечатление своими пытливыми вопросами к преподавателю и тем, как он дотошно исследовал и подвергал сомнению каждую из предлагаемых концепций. Я твёрдо решил прибегнуть к его помощи в поисках работы или даже предложить ему самому нанять меня и с этой целью завязал с ним знакомство. Несколько недель спустя — в тот день я сдал выпускные экзамены по сортировке алмазов в нью-йоркских лабораториях АИГ — я придумал какой-то повод зайти к нему в офис, чтобы попроситься на работу. Мне крупно повезло: он в это время ещё только открывал свой американский офис, филиал фирмы, уже основанной им на родине, в Израиле. И вот я оказался в его конторе и стал умолять его обучить меня алмазному бизнесу: «Я буду делать то, что потребуется, просто дай мне шанс! Я буду прибираться, мыть окна — да что там, всё, что скажешь». Он ответил: «Или у меня есть денег, чтобы тебе нанять? Но ви знаете что? Я таки перетру с владельцем этого офиса — его имя Алекс Розенталь, — и мы посмотрим, сможем ли мы уже платить тебе в складчину. Тогда ты будешь выполнять поручения и всё такое для нас обоих».

Так я, выпускник Принстона, стал мальчиком на побегушках за семь долларов в час, таскаясь на своих двоих сквозь летний нью-йоркский смог и зимние вьюги на окраину в Алмазный район, перенося на себе немыслимые холщовые сумки, набитые золотом и алмазами, предназначенными для отбора и вставки в кольца. Офер, его жена Ая и немногословный, блестящий ювелир из Йемена по имени Алекс Гал сидели вокруг единственного арендованного стола вместе со мной, сортируя алмазы по классам, размечая их для огранки и обзванивая потенциальных покупателей. Зарплата была мизерная, да и та часто задерживалась, пока Офер пытался уговорить своих лондонских друзей дать новые ссуды, но мне всё же удалось вскоре скопить на мой первый деловой костюм, который я носил месяцами изо дня в день. Мы часто засиживались за полночь, и мне приходилось каждый раз совершать длинное путешествие в свою комнатку (скромную келью) в маленьком монастыре Азиатской буддийской общины в Хаувелле, штат Нью-Джерси. Спустя несколько часов я снова был на ногах и возвращался на автобусе в Манхэттен. После того как наш бизнес слегка вырос, мы переехали на окраину, поближе к самому ювелирному району, и, расхрабрившись, наняли единственного мастера-ювелира, который в одиночку занимал большую комнату, ставшую нашей «фабрикой», и делал наши первые алмазные кольца. Вскоре мне стали доверять настолько, что сбылось моё желание — засесть перед грудой алмазов и начать сортировать их по классам. Офер и Ая предложили мне возглавить только что сформированное подразделение по закупкам алмазов (которое состояло тогда из меня и ещё одного сотрудника). Я был в восторге от такой возможности и с головой погрузился в проект.