Поколение I - Джин Твенге

Название книги, которую вы читаете, хитрее, чем кажется. Хотя, может быть, вы и не держите бумажный экземпляр в руках, а пролистываете страницы, нажимая на тачскрин своего iPhone, конечно же предварительно прочитав отзывы или рецензию на экране своего iPad. И наверняка попутно отвлекаетесь на push-уведомления. На английском языке оно звучит как «iGen» и, рискну предположить, что практически нет современного человека, который бы не понимал, к продукции какой компании оно отсылает. Точнее так: если бы вы не знали, о чем все это, вы бы не заинтересовались этой книгой и не читали этот текст. В русском переводе вариант «Поколение I», несмотря на потерю узнаваемой формы наименования высокотехнологичного товара, сохраняет смысловые оттенки оригинала. Впрочем, есть некоторая (пост-)ирония в том, что поколение, которое думает о себе и своем «я» больше всего в истории, предлагается называть по образцу коммерческого массово-производимого товара, разошедшегося общим тиражом в 2.2 миллиарда копий ^[1]. Но об этом дальше.

Пожалуй, первой проблемой, которую должно решить предисловие к изданию этой книги 2017 года на русском языке, может стать ответ на упрек в том, что это все «не про нас». Джин Твенге, доктор психологических наук, профессор Университета штата Калифорния в Сан-Диего, автор нескольких бестселлеров американского книжного рынка, использовала в первую очередь данные американской социологии и работала с американскими подростками. Этот факт действительно может оказаться проблематичным для оценки репрезентативности исследования в контексте российских реалий. В конце концов — и это важно — большинство представителей поколения, родившегося после 1995 года на пространствах бывшего Советского Союза, не могли приглашать домой сверстников, чтобы вместе поваляться у бассейна.

Столь же далеким и непонятным для русскоязычного читателя может стать особое внимание на архетипическом и важном для американской культуры сюжете о необходимости скорейшего получения прав в 16 лет и обретения автономии посредством использования личного автомобиля. Из многих замечательных и красочных историй, которые рассказываются в «Поколении I», значительная часть посвящена именно этому закату великой автомобильной одержимости среди подростков. Видимо, для традиционных представителей американской культуры произошедшее продолжает оставаться шокирующим, а также они продолжают покупать и читать книги. Можно лишь посоветовать русскоязычному читателю отнестись с иронией к тому, как быстро все меняется, и предложить ему еще раз подумать о том, что буквально за какие-то несколько десятилетий безоговорочный автомобильный фанатизм сменился дискуссиями об этичности робомобилей и оправданности каршеринговых сервисов, предлагающих «… доступную мобильность и повышающих энергетическую и экологическую эффективность для общества» ^[2]. Возможно, вызванная экономическими причинами куда более низкая в сравнении с США и Западной Европой автомобилизация населения в России обогнала свое время и станет впоследствии трендом новых поколений. Конечно, отказ айдженеров от получения прав и владения автомобилем чаще всего вызван не заботой об общественном благе, а, как об этом пишет Твенге, малой стрессоустойчивостью, боязнью трудностей и экзаменов, а также отказом от претензии на автономность. Последствия этого, впрочем, могут оказаться более благоприятными для мира. И таких парадоксов, сопровождающих существование айдженеров, описано в этой книге множество.

Действительно, читателю будет сложно примерить на себя большинство приводимых в тексте примеров из контекста взросления отпрысков среднего класса по ту сторону Атлантики. Но тем интереснее будет отметить сходства, которые в конечном итоге позволяют говорить о едином культурном пространстве, создающем поколение. Важно не то, был ли в 90-е годы задний дворик с бассейном и набором для гриля и барбекю в доме ваших родителей, или вы купались в холодной речке рядом с дачей и ели шашлык, приготовленный на мангале, сложенном из старых кирпичей. Ключевые приметы, определившие эпоху и унифицировавшие молодых людей всей планеты, совсем другие. Социальная сеть Facebook стала доступна пользователям в 2006 году, тем самым жестко предопределив социализацию тех, кто на тот момент только вступал в переходный возраст. Первый iPhone поступил в продажу в 2007 году, и весь мир буквально оказался у тинейджеров в руках, на расстоянии пары кликов. Именно это стало самым важным. Британский философ культуры и литературовед Алан Кирби резюмировал эти приметы эпохи таким образом в концепции диджимодернизма, отметив, что для современности «…характерны совершенно новые технологии и, как следствие, изменившиеся отношения между „аудиторией“ и продуктами культуры, созданными в цифровом мире» ^[3].