Странник между мирами - Йен Макдональд Страница 50

— Что такое, куда летим? Сейчас нельзя! — с порога завопил Эверетт.

Капитан Анастасия не обернулась, не дрогнула ни единым мускулом, словно и не слыхала никаких неуместных выкриков.

— Мистер Шарки, — произнесла она тихо и грозно. — Проводите мистера Сингха в камбуз, а если будет плохо себя вести, заприте его там на все время полета. Мистер Сингх, я допускаю в рубке своего корабля только то, что красиво или полезно. Ваши неподобающие речи нарушают первую часть условия. Предоставляю вам шанс исправиться за счет второй. Горячего шоколаду сюда, и пошустрей.

— Что с ней? Она раньше никогда так не разговаривала, — сказал Эверетт, когда Шарки твердой рукой вывел его из рубки.

Мастер-весовщик помедлил с ответом, пока они не отошли подальше, и даже тогда заговорил, понизив голос:

— «Блюди себя пред лицем Его и слушай гласа Его; не упорствуй против Него, потому что Он не простит греха вашего». О, она и раньше так разговаривала. Не часто, но запоминается надолго. Случалось мне слышать ее такой, и видеть тоже. — Шарки пропустил Эверетта впереди себя в камбуз, вошел сам и закрыл дверь. — Вы уж постарайтесь такого шоколаду сварить, какого в жизни своей не варили, сэр. И я бы тоже выпил чашечку.

Эверетт растопил в кастрюльке шоколад, взбил пышные роскошные сливки, по капле влил сахарный сироп с добавкой жгучего перца чили. «Эвернесс» упорно поднималась ввысь, над бесконечными доками Сильвертона — геометрический узор верфей, каналов и шлюзов.

— Так куда мы летим?

Шарки пожевал губу.

— Отмель Гудвина, сэр. Гудвиновы пески. «По-прежнему упорно держится слух, что корабль Антонио с богатым грузом потерпел крушение в Узком проливе. Гудвинские пески, — кажется, так оно называется, — роковое место, очень опасная мель, где лежит не один остов большого корабля». [4]

— Это из Библии?

— Нет, Шекспир. «Венецианский купец». Я и Шекспира знаю, и Мильтона, и «Моби Дика» читал, только стараюсь упоминать об этом пореже. Шекспира цитируют только придурки, фрики и психопаты. Гудвиновы пески, отмель в шести милях от побережья Кента. И там полегло немало воздушных кораблей, как и торговых судов славного Антонио. Говорят, во время отлива из-под воды показываются их остовы, со всеми шпангоутами и обводами, словно громадные скелеты. Туда-то мы и отправимся, друг мой. Когда мисс Сен рассказывала вам о жизни народа аэриш, не упоминала ли она слово «крис»?

— Я слышал про амрийю.

Эверетт налил Шарки в крошечную чашечку густой горячий сладкий шоколад с ноткой жгучего перца. Шарки отпил глоток и блаженно зажмурился.

— Божественный шоколад, вот что я вам скажу, сэр! Что ж, отчасти вы правы — крис немного похож на амрийю. От него тоже нельзя отказаться без урона для чести. Крис — это вызов на дуэль. Поединок воздушных кораблей. На моем веку крис не объявляли ни разу, но Мамаша Бромли, злобная старая гадина, кичится тем, что она одна, душа и сердце Большого Хакни, помнит старые обычаи. Вот и вспомнила этот. Прислала вызов по всем правилам, через своего младшенького. Мастер Кайл Бромли по прозвищу Красавчик. Трижды выкрикнул имя капитана Анастасии, подал свиток, перевязанный тремя красными ленточками, и текст составлен, как полагается: «За многие притеснения, оскорбления и обиды, нанесенные мне от рук, из уст и от сердца владелицы и капитана дирижабля „Эвернесс“, вызываю и объявляю крис капитану Анастасии Сиксмит. Сим обязую ее дать сатисфакцию владелице и капитану дирижабля „Артур П.“ посредством поединка в воздухе: моя команда против твоей команды, мой корабль против твоего корабля, рука к руке и душа с душой, в месте, от века назначенном, в три часа пополудни. Если же не явится, да пронзят колючие шипы оболочку ее корабля, и да выйдет из него газ, и хребет его переломится, и двигатели его остановятся, и да будет имя его опорочено и опозорено, чтобы потомки бежали от самой тени его». Хорошо сказано, сочно, и в полном соответствии с традициями, надо полагать. Мамаша Бромли — женщина дотошная. Жаль, сыновья не унаследовали ее отваги.

— Когда это случилось?

— Да пока вы с Сен закупали провиант к празднику. Кайл Бромли собственной персоной и с ухмылкой во всю физиономию, поганец такой. Пусть радуется, что у него вообще есть физиономия — братцев-то его мы с Макхинлитом знатно отделали. Правда, выходит, что и на мне есть вина… «За многие притеснения, оскорбления и обиды»… Думаете, вы сейчас увидели, как злится капитан? Глупости, сэр! Посмотрели бы вы, когда этот сопливый гаденыш вручил ей вызов! И это ему-то взять в жены капитана Анастасию?!

— Дуэль дирижаблей… — пробормотал Эверетт, аккуратно наливая горячий шоколад для капитана, и обтер край чашки куском бумажного полотенца.

— Правила очень простые. Или победитель приводит побежденный корабль на буксире в порт, или обломки обоих кораблей остаются лежать на отмели. А уж способы, как достичь результата — целиком и полностью на наше усмотрение. — Шарки одним глотком допил шоколад. — Идем к Анни. Ей понадобится помощь всей команды, и даже ваша, мистер Сингх.

Когда Эверетт, на этот раз скромно, вошел в рубку, капитан Анастия по-прежнему стояла у окна. И вновь она не оглянулась, только протянула руку. Эверетт вложил в ее руку кружку с горячим шоколадом и отступил назад. Капитан Анастасия сделала глоток. Эверетт услышал, как она вздохнула.

— Мистер Сингх, в вашем мире что-нибудь может с этим сравниться?

«Эвернесс» скользила над замерзшими полями Теймсмида и Эрита, следуя за руслом Темзы. Сейчас они приближались к Дартфорду, где река прорезала сверкающую серебром брешь в сплошной стене электростанций и дымовых труб. По ту сторону, мерцая на солнце, лежало широкое устье. Дирижабли летают ниже, чем самолеты, и не так быстро. Стандартная высота подъема у них — тысяча метров. Эверетт попытался оценить скорость, глядя, как проплывают внизу поля, деревушки и дороги. Сто пятьдесят — двести километров в час? Он бросил свои попытки, завороженный величественно-неторопливым полетом. Самолеты поднимаются слишком высоко, оттуда не разглядеть подробностей. А из обзорного окна «Эвернесс» можно было увидеть, как мчатся внизу поезда и рельсы блестят в лучах заходящего солнца. По узким деревенским улочкам с трудом протискивались грузовики и легковушки. Из труб поднимался дым — прямой линией, словно прочерченной карандашом в безветренном воздухе. В поле пыхтел трактор с паровым двигателем, чайки летели за плугом, взрезающим промерзшую землю, готовя ее под озимую пшеницу. И тихо… Так тихо! Электрические пропеллеры почти не производили шума. Слышно было, как стучат колеса поезда, и как кричат чайки, и как звонит чугунный колокол деревенской церкви. Так летаешь во сне: поднимешь руки и сразу поднимаешься ввысь. Легче воздуха.

— Нет, мэм, — ответил Эверетт. — Такого у нас нет.

Кажется, капитан Анастасия улыбнулась.

— Мисс Сиксмит!

— Мэм! — откликнулась Сен.

— Полный вперед! Стандартная высота для прохождения Дымового кольца. — И пояснила, обращаясь к Эверетту: — Скверный воздух, мистер Сингх.