Грегор и смутное пророчество - Сьюзен Коллинз Страница 45

— Я не желаю иметь в союзниках слабаков и трусов, — заявил Генри. — Крысы-то уж точно не слабаки. Мы сними будем защищать друг друга. Вместе мы будем править в Подземье. И тогда люди Подземья обретут спокойствие и безопасность. Это уже решенный вопрос.

— Ах вот как! Вместе значит, — передразнил его Живоглот. — Разбежался. Какое же тебя ждет разочарование! А, вот и твои дружки.

Крыс было не меньше пяти десятков. Они быстро рассредоточились и окружили путников. Многие радостно скалились, жадно пожирая глазами богатую добычу.

Грегор оглянулся на своих спутников. Кто будет сражаться на его стороне? Отец бормочет что-то невнятное о какой-то рыбе. Босоножка лежит в лихорадке на спине у Темпа. Генри предатель, а следовательно, на Ареса можно не рассчитывать. Значит, остаются лишь он, Грегор, Люкса, Аврора, Гокс и…

Грегор вдруг понял, что уже не так уверен в отношении Живоглота. С кем он? На чьей стороне?

Грегор глянул на Живоглота, и тот в ответ подмигнул:

— Помнишь, Грегор, в пророчестве говорится, что лишь четверо из двенадцати погибнут. Как думаешь, покажем им, где раки зимуют, ты и я?

Отлично, по крайней мере одна крыса за него, зато какая!

Кольцо между тем сужалось. В середину круга широкими шагами выступила огромная серебристая крыса. На ухе у нее болталась криво надетая золотая корона, явно предназначенная для человека. Грегор услышал, как судорожно вздохнула Люкса, и понял, что корона, по всей видимости, принадлежала ее отцу или матери.

— Король Грызер! — склонился Живоглот в низком поклоне. — Не смел надеяться, что вы почтите нас своим присутствием.

— Эти бестолковые тараканы говорили нам, что ты утонул, Живоглот, — низким голосом промолвил король.

— Ну, да, таков был план, — кивнул Живоглот в ответ. — Но планы часто меняются.

— Мы должны поблагодарить тебя за то, что ты завел воина столь далеко в наши владения. На самом деле благодарить тебя должен был Генри, но это уже не имеет значения, главное — воин здесь. Я должен удостовериться. Хочу хорошенько рассмотреть его, прежде чем с ним будет кончено. Итак, это он?

Король Грызер в упор уставился на Грегора:

— Ну… я ожидал большего.

— О, не делайте скоропалительных выводов, ваше величество, — сказал Живоглот. — За время пути ему удалось не раз меня удивить.

Он пошел по кругу, время от времени почесывая себе нос. И всякий раз, как он вскидывал лапу, очередная крыса приседала и отшатывалась от него.

— А, это ты, Коготь… И ты, Кровохлеб… и — о, какая радость! — Ты ли это, Колючка? Ты себе не представляешь, как больно мне видеть тебя здесь, в обществе его величества.

Крыса по имени Колючка опустила глаза, не выдержав взгляда Живоглота. Ей что — стыдно? Но разве крысы способны испытывать стыд?

Живоглот приблизился к Генри и подтолкнул его:

— Давай, давай, давай! Встань-ка к своим дружкам.

Генри отбежал и встал за королем Грызером, случайно наступив тому на хвост.

Крысы принялись хохотать, складываясь пополам от смеха. Только король не смеялся — он вытянул хвост из-под ног Генри и со свистом рассек им воздух, разрубив на две половинки бедную Гокс.

Смех мгновенно оборвался. Грегор смотрел, как растекается по земле голубая кровь паука. Все произошло так быстро. Доля секунды — и третий член их маленького отряда мертв.

— Отчего же вы не смеетесь? — спросил король Грызер. — Приказываю всем смеяться!

И крысы стали издавать какие-то нелепые звуки, похожие на блеяние овцы.

Король тем временем растянулся на земле в самой расслабленной позе, но Грегор видел, что его мышцы все еще напряжены от гнева.

— Итак, кто следующий? — спросил Грызер. — Давайте, не стесняйтесь. Может, начать с малявки? Все равно она выглядит так, словно одной ногой уже в могиле, — и он жадно вперился в Босоножку.

«Ну нет, только не Босоножка, — подумал Грегор. — Не Босоножка — пока я жив!»

Какая-то смутная мысль зародилась на краю сознания Грегора. Что это было? О чем-то ему вдруг вспомнилось… И вдруг его осенило. Он понял, о чем говорится в последней части пророчества.

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ТЕХ, КОМУ УМИРАТЬ, РЕШИТ ОСТАЛЬНЫХ СУДЬБУ.

ХОТЬ ВЫБОР БУДЕТ НЕЛЕГКИМ, НЕЛЬЗЯ ПРЕКРАЩАТЬ БОРЬБУ.

«Это я, — наконец осознал Грегор. — Я тот последний, кому суждено погибнуть».

Теперь это было очевидно. Крысам нужен он, Грегор. Ведь он — воин. От него для них исходит угроза. И это ему придется решить судьбу остальных. Решить, а не стоять истуканом и смотреть, как убивают тех, кого он любит. Он воин, а в пророчестве говорится, что именно воину выпало спасать людей.

Теперь, когда он это понял, ему стало легко. Он примерился, разбежался и перепрыгнул через серебристую спину короля Грызера. Позади него раздался оглушительный рев, но Грегор уже несся по дороге. По воплям, что доносились сзади, он догадался, что Люкса, Аврора и Живоглот вступили в бой, чтобы дать ему уйти. Но он был уверен, что большая часть самых воинственных крыс бросилась сейчас в погоню.

Отлично. Значит, у остальных есть шанс спастись. Кроме Генри и Ареса — ему наплевать, что будет с ними.

Фонарик в его руке потускнел, пятно света стало еле различимым, и он отбросил фонарик в сторону. В темноте бежать намного труднее, а ему ведь следовало увести крыс как можно дальше от остальных. Он вдруг вспомнил о фонарике на своей каске — он не включал его, берег на крайний случай. Что ж — видимо, этот случай самый крайний.

Он на ходу включил фонарик, и на дорогу упал яркий луч света.

Но что же делать?! Он совсем забыл, сколь коротка дорога! Уже около ста метров отделяло его от «пропасти без дна». Бежать по тропинке вдоль ущелья было бесполезно, там крысы бы нагнали его в два счета, а больше бежать было некуда.

Он не хотел вот так погибнуть. Не хотел доставить крысам такое удовольствие.

Он слышал, как они шумно дышат и щелкают зубами. А король Грызер хрипит от ярости.

И в этот ужасный миг ему вдруг стало понятно, о чем говорится в последних двух строчках пророчества:

ПОРОЙ, ЧТОБ ЛЕТЕТЬ ВЫСОКО И НЕ ПАДАТЬ, ПРИХОДИТСЯ ПАДАТЬ ВНИЗ. ПОРОЙ ЖИЗНЬ СТАНОВИТСЯ СМЕРТЬЮ, А В СМЕРТИ КРОЕТСЯ ЖИЗНЬ.

Вот оно! Он должен прыгнуть в пропасть! И его смерть спасет жизнь остальным.

Вот что пытался сказать Сандвич. И теперь Грегор ему верил.

Он прибавил скорости — как на соревнованиях по бегу, когда выходил на финишную прямую. Выложился на всю катушку.

В последнюю секунду на самом краю пропасти он почувствовал острую боль в ноге, но все же Грегор Наземный сумел хорошенько сгруппироваться и оттолкнуться от земли.