Иакова Я возлюбил - Кэтрин Патерсон Страница 20

Те три дня, что Капитан жил у нас, я избегала его взгляда, но не могла оторвать глаз от его рук. Они постоянно двигались, он хотел вносить свою лепту, помогая по дому. Когда вода ушла со двора и с улицы, первый этаж привели в порядок, правда, пахло там, скорее как в крабовом домике. Мягкое кресло и кушетку мы вынесли на крыльцо, чтобы хоть как-то проветрились. Бабушкина кровать на высоких ножках не вымокла, но сыростью от нее несло, и мы положили тюфяк на крышу парадного входа.

Капитан обращался со мной, словно ничего и не было. Во всяком случае, мне так кажется. Я настолько возбудилась, что не могла понять, где ложь, где правда. Называл он меня «Сара Луиза», но ведь и раньше так бывало. Почему же, называя мое имя, голос его становился душераздирающе ласковым? У меня просто слезы выступали.

На второй день после того, как ушла вода, он отлучился часа на три. Я хотела бы пойти с ним, но себе не доверяла. Бог его знает, что я смогу учудить, если останусь с ним одна! Но когда он исчез, я забеспокоилась. Может, теперь, когда он все потерял, он сделает глупость? С ужасом представила я, как он идет прямо в залив, и он его поглощает. Если б я могла ему сказать, что у него осталась я… что я никогда его не покину. Но как тут скажешь? Я знала, что не смогу.

Забросив работу, я стала его ждать. Мы с Каролиной должны были выстлать бумагой нижние полки на кухне, чтобы перенести туда сверху банки и жестянки.

— Лис, что с тобой? — спросила сестра. — Ты за пять минут пять раз подошла к двери.

— А твое какое дело?

— Я знаю, что с ней, — сказала из гостиной бабушка. — Нехристя своего ждет.

Каролина хихикнула, но сделала вид, что кашляет. Поскольку мы были в кухне и никто нас не видел, она покрутила пальцем у виска, намекая тем самым, что бабушка спятила.

— Да-да, — не унималась наша старушка, — так и смотрит, так и смотрит. Это на нехристя! Я-то все вижу, не слепая.

Каролина захихикала в открытую. Я не знала, кого из них мне больше хочется убить.

— Я говорила Сьюзен, не пускай ты его в дом. Лучше уж прямо беса пустить. Девчонке голову заморочить — нехитрое дело, так…

У меня клекало в горле, как в заболоченном пруде.

— …Так ты его и не пускай, не вводи в соблазн,

Я держала банку бобов и, честное слово, если бы мама не спустилась сверху, я бы, чего доброго, швырнула этот снаряд в кивающую голову. Не знаю, что слышала мама — может, ничего, но самый дух ненависти она ощутила, очень уж он был густой. Во всяком случае, она ласково подняла свекровь из качалки и повела наверх вздремнуть.

Когда она вернулась в кухню, Каролина просто плясала по линолеуму, так не терпелось ей настучать.

— Знаешь, что бабушка говорит?

Я кинулась на нее, как краснобрюхая морская змея.

— Молчи, идиотка!

Каролина побледнела, но быстро оправилась.

— Кто скажет сестре «идиотка», подлежит геенне огненной, — сладенько пропела она.

— Ой, батюшки! — сказала мама, редко употреблявшая это местное выражение. — Мало вам горя, еще прибавляете?

Я открыла рот и закрыла. «Мама! — хотела я закричать. — Скажи, что я не попаду в геенну!» Детские кошмары об адской гибели тут как тут, но бежать мне некуда. Разве можно разделить с мамой страсти моей плоти и горести души?

Когда я в ледяном молчании расставила все банки, я заметила свои руки. Ногти сломанные, грязные, заусениц — тьма. Сбоку, на указательном пальце, красная полоска, это я обкусала ноготь.

«Она прелестна, она любима, она употребляет крем ПОНД», — написано на плакате, а внизу — снежно-белые руки с длинными, идеальными, отделанными ногтями. На изящно изогнутом пальчике левой руки — кольцо с бриллиантом. Мужчина с сильными чистыми руками в жизни на меня не посмотрит. В ту минуту мне казалось, что это — хуже гнева Божьего.