Диверсия Мухи - Евгений Некрасов Страница 18

Маша не испугалась. Вранье было заготовлено, оставалось выйти на свет, чтобы написать в блокнотике о своем романтическом настроении перед встречей с папой Саном. И вдруг великанша пробила брешь в ее обороне:

Маруся, только не притворяйся, что не можешь говорить! Я ведь слышала, как ты тут распевала песни.

Раскусили! Сгоряча Маша потянулась за пистолетом. Как же все-таки жалко, что нет Петровича с яхтой! Можно было бы уйти без особого шума, захватив его и Олю в заложники.

По счастью, Оля не поняла, что ее собираются захватывать.

Мне страшно за тебя, пойми! – с жаром продолжала она. – Я сразу почувствовала, что с тобой что-то не так…

В голосе великанши звучала самая искренняя озабоченность. Маша уже коснулась пригревшегося под курткой пистолета – и решила, что сможет вывернуться без оружия.

Оленька, я не хочу замуж за Ганса, – честно призналась она.

Великанша не поняла:

А его подобрали тебе в женихи?

Да какое подобрали! Он сам захотел и говорит, что брат иерей поможет утрясти это дело в штаб-квартире.

Но так нельзя! – ужаснулась Оля. – Нам столько об этом говорили! Брат иерей и говорил! Там же тьма данных учитывается: и группа крови, и характер, и когда человек родился! Чтобы настоящего мужа найти, твою половинку!

Ага, подумала Маша, вот на что их покупают! В любовь они не верят, потому что у всех родители плохо живут друг с другом. Так им говорят: «Мы вам по науке жениха подберем».

Оля пылала:

Это же… Я слов не нахожу! Обман! Двуличие! Чем тогда мы отличаемся от Каинова родословия? Ничем!

Похоже, глупый подбор женихов и невест, как породистых собак, был чуть ли не главной святыней в самодельной религии папы Сана. Теперь святыня рушилась. Потрясенная великанша не могла поверить:

Марусь, а может, ты что-то не поняла? Может, он тебе подходит по анкете?

Про анкету не было ни слова! – жестко сказала Маша. – Он все время говорил, что брат иерей ему поможет.

А ты?

А я написала: «По морде дам». Великанша вскипела:

Нет, это надо выяснить! Жаловаться надо!

Кому?! Ганс всю цепочку назвал: он просит брата иерея, брат иерей просит за него в штаб-квартире. Наверное, так уже делали раньше, а то почему бы он стал мне обещать… Нет, Оля, жаловаться некому. Выше только преподобный, а я его увижу, когда уже буду стоять с Гансом на стадионе. К нему и не подпустят, наверное.

Разговаривая, они подошли к странному дому шагов на сто.

Все, – остановилась Маша. – Если хочешь о чем-то спросить, валяй здесь, а в обители я немая.

Великанша уселась на краешек причальной тумбы, оставив для нее место:

Садись. Давай еще посекретничаем. Как я тебя понимаю, Марусь! Я никому не скажу, что ты разговариваешь.

Надеюсь. Это моя единственная защита: может, Ганс еще и не позарится на немую… Они нарушают все наши принципы! – удачно ввернула Маша.

Да-да! – горячо подхватила Оля. – Если мы будем, как физические родители, то зачем это все?!

Ага, зачем было из дома уходить, если здесь такое же вранье, даже хуже?!

Великанша порывисто расцеловала Машу и стала с шумом сморкаться в носовой платок. Кажется, она всплакнула.

О маме подумала? – спросила Маша.

Да, и о маме тоже… Сестра, а ты меня не посвящаешь ли? – вдруг насторожилась великанша.

«Во что?!» – чуть не ляпнула Маша, но сообразила, что у Оли четвертая ступень посвящения, а сюда она приехала за пятой.

– Нет, – коротко ответила она. Великанша заговорила полушепотом:

Знаешь, я после каждой ступени чувствую себя обманутой. Потом привыкаю, конечно… Я, когда уходила из дома, не знала о братстве. Поругалась с отчимом, хлопнула дверью, а жить негде. Подруга говорит: «Извини, мама недовольна, что ты у нас ночуешь». Декан говорит: «Общежитие не дам, у нас для иногородних мест не хватает»… Я из Харькова, – вставила Оля, – училась в политехническом институте. Одна девочка из нашей группы отвела меня в обитель. А там – сама знаешь: койка, еда; все тебе сочувствуют, всем интересно, что ты думаешь. Ребята ходили раздавать листовки, и я с ними. Нормальные листовки, «Молодежь за мир, против терроризма». Конечно, я спрашивала, на какие деньги это все. Мне отвечали: богатые люди помогают, они тоже за мир. Настает лето, меня везут в санаторий на сборы активистов. Читаем брошюрки, слушаем лекции: оказывается, наша федерация «Молодежь за мир» входит в братство преподобного Сана, и мы уже посвященные второй ступени. Через год – третья ступень, и мне объясняют, что братство – это церковь, и что Сан – святой вроде Иисуса Христа, только еще лучше… У вас в Москве тоже так было?

Везде так. Мы ходили по Арбату с копилкой, деньги на мир собирать, – ответила Маша.

Это была почти правда: встречала она этих сборщиков и, знать не зная о братстве, опускала мелочь в их оклеенные бумагой копилки. А то неловко гулять и мороженое кушать, когда твои ровесники борются за мир.

Каждый раз как будто открывают матрешку, а в ней – еще и еще, – шептала Оля. – И уже страшно: что там внутри? Может, на пятой ступени окажется, что мы вообще какие-нибудь сата-нисты?

Я ничего такого не знаю, – сказала Маша. Вспомнила о своей пятой ступени и строго добавила: – А тебе разве не объясняли, зачем это нужно?

Оля поежилась:

Объясняли. Учение надо постигать шаг за шагом, чтобы отсеять сомневающихся и недостойных. Нельзя учить человека плавать, бросая на глубину… и так далее. Но мне все равно иногда кажется, что меня дергают за ниточки, как марионетку.

Ох, как Маше хотелось сказать: «Конечно, дергают! Вчера ты заработала на «мышках» баксов триста для папочки Сана. За это и койку тебе дают, и мозги пудрят, чтоб не убежала». Но если бы великанша услышала от пятиступенчатой сестры такую ересь, то наверняка решила бы, что ее проверяют. Еще, чего доброго, побежала бы к брату иерею докладывать.

Основ не знаете, отсюда сомнения и нетвердость в вере, – к месту вспомнила Маша и продолжала точно «по Гансу»: – Ну-ка, быстренько, из «Откровений» преподобного: «Все святые, включая Иисуса…»

«…должны уважать вас, потому что даже Иисус не смог сделать то дело, которое вы сейчас делаете»…

На этих словах в голове у Оли как будто сработал переключатель, и великанша сомневающаяся превратилась в великаншу восторженную.