Живые домики. С вопросами и ответами для почемучек - Алексей Мосалов Страница 11

Первое, что я услышал, сойдя с трапа самолёта в танзанийском городе Аруша, было:

– О-о, вам повезло, у нас живут самые занятные звери в Африке! Нигде ничего подобного, – это сказал встречавший меня на аэродроме сотрудник национального парка Маркович. – Скажем, наши львы. Не поверите, до чего они додумались… А впрочем, что толковать, увидите сами.

Удивительными оказались не только львы…

Раннее утро. Над озером Маньяра, которое дало название парку, висит лёгкий туман. Мы с моим спутником уже в конторе парка. Его директор, пообещав сегодня же дать нам машину, затеял с Марковичем разговор, который озадачил меня.

– Вы Мусао не видели, он уже ушёл в лес? Надо же, растяпа потерял вчера в лесу свой молоток. Что он в лесу без молотка, а? – сердито выговаривал директор.

– Мусао уже ушёл и новый молоток взял со склада, – уверял его собеседник. – Так что всё в порядке.

«Зачем человеку в лесу молоток? Там ведь полно хищных зверей. Уж если что брать туда, так ружьё. Странно, очень странно!»

Так я ничего и не понял.

В полдень за нами пришёл автомобиль. Он оказался старым, но очень удобным – с высоко поднятыми бортами и без крыши. В таком хорошо стоять и наблюдать, смотреть по сторонам.

Мы двинулись в путь.

Дорога сначала шла по берегу озера, затем свернула в лес. Озеро осталось слева, справа поднялся горный кряж, на который взбегали густые, напоённые дождями и утренними озёрными туманами зелёные заросли.

– А вот и первые наши обитатели. Вон они, среди акаций! – сказал Маркович.

Среди желтокорых стволов мелькали чёрные пятна. Небольшое стадо слонов бродило среди деревьев. Толстокожий гигант подходил к дереву, отламывал ветку и, сунув её хоботом в рот и двигая нижней челюстью, объедал. Его сосед, не желая тянуться за веткой, упирал бивень в ствол, отваливал от дерева лоскут жёлтой коры и жевал его. Третий великан не делал даже этого. Наклонившись, он вонзал бивни в землю, поддев, как ковшом, поднимал глыбу дёрна с перепутанными тонкими корнями и, оббив землю, принимался за корни.

Половина деревьев по обе стороны тропы, по которой мы приехали, была объедена слонами и мертва. На засохших, лишённых коры и ветвей стволах висели коричневые косы погибших листьев.

Слоны заметили нас. Они, как по команде, повернули головы, а огромная, ближе всех стоящая к нам слониха – предводительница стада – угрожающе распустила уши. Маркович скомандовал шофёру, машина задним ходом поползла назад к озеру.

Львы нам так и не попадались. И только когда мы, объехав весь парк – а это небольшой кусок земли, зажатый между озером и горным кряжем, – уже возвращались домой, Маркович воскликнул:

– Стоп! Смотрите, вот вам и наши львы.

Я осмотрелся вокруг. Никого. Никаких львов.

Невдалеке от дороги стоит могучая акация. Ствол её почему-то закутан в зелёную проволочную сетку. В тени под деревом – тоже никого.

– Да вы не туда смотрите. Поднимите голову!

Ствол акации троился и давал начало крепким толстым развилкам. Я послушался, поднял голову, взглянул… и ахнул. В развилках, среди ветвей, свесив лапы и хвосты, лежали три гривастых могучих льва. Звери словно повисли в воздухе. Сонно прищурив глаза, они смотрели на машину и на нас.

Ведь надо же – взгромоздились на дерево! Я засуетился, защёлкал фотоаппаратом. Кто и когда научил их этому? Послеполуденный сон хищников!

Одному из львов надоело смотреть на нас, он зевнул, показав розовую пасть и острые жёлтые клыки. Я невольно вздрогнул. Да, вот это зрелища!

Только получив от Марковича заверения, что мы ещё не раз увидим подобное, я согласился покинуть это поразительное место.

Когда мы вернулись в посёлок, около конторы директор разговаривал с пожилым африканцем. В руке тот держал новенький молоток с красной ручкой. Я понял, что это и есть тот самый Мусао. Говорили они на непонятном мне местном языке.

– Директор приказывает ему завтра закончить работу, а Мусао отвечает, что осталась ещё дюжина деревьев, – переводил Маркович. – Он просит дать ему в помощь человека. Директор говорит, что людей у него нет. А работа очень важная – скоро приедет много туристов.

Разговор продолжался. Маркович, закончив переводить, спросил:

– Вы помните тех трёх львов? И дерево, на котором была надета сетка? Так вот, мы, служащие заповедника, называем это – надеть на дерево юбку. Она защищает дерево от слонов. Слоны почему-то боятся её и не трогают такое дерево. Дерево не гибнет, и, значит, львы могут отдыхать на нём. Приходится беречь все облюбованные львами деревья. На что не пойдёшь ради этих великолепных кошек!..

Вечером я спустился к озеру. Закат угасал. В воде зажглись огромные африканские звёзды. Заканчивался мой первый день в Маньяре. В парке, где я познакомился со слонами, которые ведут войну с акациями, со знаменитыми маньярскими львами и темнокожим африканцем Мусао, труд которого, защищая львов, обходить с молотком лес и прибивать к самым большим деревьям проволочную защиту – юбку.

Справочное бюро

Что за львы обитают в Танзании?

Учёные выделяют несколько разновидностей (или как говорят зоологии – подвидов) современных львов. В Танзании обитает так называемый восточноафриканский лев. Его ещё иногда называют масайским. Масаи – это один из самых известных народов Африки. Они живут в Кении и Танзании. Масайские львы более длинноногие, чем другие львы, а гривы у старых самцов выглядят, как будто они зачёсаны назад гигантским гребнем. Численность этого подвида львов довольно высока, и им ничего не угрожает, так как большая часть их живёт в крупных национальных парках.

Не уничтожают ли слоны природу, так расправляясь с деревьями?

Слоны – самые крупные наземные животные. Учёные подсчитали, что для пропитания одного слона нужна растительность с площади в 5 км2. Во время кормёжки слоны часто валят деревья, чтобы добраться до верхних веток, сдирают кору, выкорчёвывают кустарники, вытаптывают траву. В брачный период разъярённые самцы могут ломать деревья просто от злости. Всё это приводит в условиях сухого климата Африки к тому, что ландшафты превращаются в сухие степи, непригодные к жизни копытных, да и самих слонов. Именно поэтому слоны постоянно кочуют с одного места на другое, позволяя природе восстановиться.