Обещания тьмы - Максим Шаттам Страница 9

– Откуда звонили? – спросил Тайер.

– Из телефонной будки в Хайтс, но отпечатков нет. Вернее, их слишком много.

Уже уходя, Аннабель спросила:

– Капитан, скажите… Это дело потом отдадут обратно восемьдесят четвертому участку, или…

– Если ты его начнешь, ты его и закончишь.

У навеса с просевшей крышей стояли две полицейские машины с включенными мигалками. Облака налились свинцом и были готовы разразиться ливнем. Грозовое небо нависло над заливом, где бушевал ураганный ветер с Атлантики.

Джек и Аннабель подошли к двум полицейским, которые огораживали территорию, обматывая черно-желтой лентой раскачивавшиеся на ветру стойки.

Тайер показал значок.

– Детективы Тайер и О’Доннел из семьдесят восьмого. Похоже, у вас работы выше крыши?

– Это еще мягко сказано! – ответил высокий офицер. – Тело вон там. Предупреждаю, зрелище не из приятных!

Другой полицейский вдруг подпрыгнул и отчаянно замахал руками. Чайки с криком взмыли в воздух.

– Эти твари сожрали весь мозг! – процедил он. – Это все из-за скотобойни и мясных рынков… Туши хранят на открытом воздухе, и чайки привыкли это жрать.

Аннабель подошла к трупу. Лица у девушки не было – его снесло выстрелом.

Она вздохнула.

Бывало и хуже, соберись.

Но вид трупа каждый раз поражал ее.

Аннабель посмотрела на руки жертвы. Они были целы.

Если повезет, найдем отпечатки в базе данных. Если нет, опознать ее будет непросто…

Тайер рассматривал пистолет, который девушка держала в руке.

– Оружие редко остается в руке самоубийцы после того, как тело упало, – заметил он.

– Но такое тоже случается, – заметила Аннабель.

Придерживайся фактов, трезво оценивай ситуацию, и все получится.

– «Смит-вессон» сорок четвертого калибра, – сказал полицейский, сражавшийся с чайками. – Думаю, это 629-я модель. Он очень похож на тот, что продается в комплекте на медведя, 629ES.

Тайер удивленно посмотрел на него:

– Вы что, дружите с инспектором Гарри? [6]

– Просто люблю огнестрельное оружие. Я его коллекционирую, и видел такой же пистолет у моего двоюродного брата. Он частенько стреляет в лесах Теннесси: там разрешена охота на медведей. Неудивительно, что ей снесло полголовы!

– Вы прикасались к трупу?

– Нет, только проверил ее карманы. Искал удостоверение личности, но я все оставил, как было.

Аннабель решила разбить территорию вокруг трупа на квадраты и начать осмотр места преступления.

– Скажите, – спросила она, – а где фотограф и судмедэксперт?

– Сегодня какой-то сумасшедший дом, – ответил высокий полицейский. – Капитан сказал, что не сможет прислать еще людей, и велел дожидаться вас. Как только я вызову «скорую помощь», сюда заявятся журналисты. Делайте, что считаете нужным, а я буду помогать.

Аннабель кивнула.

– Тут кого-то вырвало, – заметил Тайер. – Прямо рядом с трупом.

– Может, это она сама от испуга, перед тем как застрелиться? – предположила Аннабель.

Джек Тайер снова осмотрел тело и сказал:

– Она пришла сюда, чтобы застрелиться. Она полна решимости, но ей страшно, ее тошнит от ужаса. Она садится сюда, на бетонный блок, и стреляет. Возможно, все так и было. Вот только женщины очень редко стреляют себе в лицо. Так чаще поступают мужчины. Женщины уничтожают свое сердце, источник страданий. Мужчины уничтожают то, что заставляет страдать их: мозг, мысли, личность. Это к вопросу о различиях между мужчинами и женщинами. Итак, что мы видим? – продолжал Тайер. – Девушку, которая заботилась о себе. Достаточно посмотреть на ее тело… Так зачем уничтожать лицо, которое наверняка тоже было красивым?

– Может, это протест против общества, где все зависит от внешней оболочки?

Тайер поморщился.

– Думаю, это убийство, – сказал он.

Аннабель покачала головой.

– Я знала, что ты пойдешь в этом направлении. Но это самоубийство, – ответила она, отбрасывая косички назад.

– Давай поспорим! Проигравший идет в театр на спектакль, который выберет тот, кто выиграет.

– Даже на музыкальную комедию?

Тайер указал на лужицу рвоты и тело. Между ними было несколько метров.

– Почему тогда она уничтожила то, что больше всего отличало ее от других, – свое лицо? Почему ее вырвало не там, где она застрелилась?

– Она могла провести здесь четверть часа, расхаживать взад и вперед, и лишь потом застрелиться.

– Она выстрелила себе прямо в голову! И не в висок, не в затылок, а, кажется, в подбородок. Это свидетельствует о крайней решимости. Она не колебалась и полностью отдавала себе отчет в своих действиях. Она много об этом думала! Вряд ли ее могло стошнить от страха.

– Но кого же тогда здесь стошнило? – спросила Аннабель.

– Кто-то стоял рядом и расстался с завтраком, увидев, что она сделала.

– Это мог быть случайный свидетель.

– Он мог попытаться остановить ее, но я не вижу следов борьбы. А теперь главный вопрос: почему свидетель дошел до Хайтс и только оттуда вызвал полицию? Если он ни при чем, то должен был позвонить раньше. Уверен, вокруг полно телефонных будок! Оглянись: кто мог увидеть, как она прострелила себе голову? Здесь темно, значит, он стоял совсем рядом. Можно взять образец рвоты на анализ, но я уверен, что он не соответствует ДНК жертвы. Это убийство, говорю тебе! Я это чувствую.

Подошел высокий полицейский:

– Что будем делать? Вызывать эксперта из лаборатории? Но за ним сразу примчатся журналисты!

Аннабель сказала:

– Пусть будет два места преступления. Первое – то, которое вы уже отгородили. Туда будет доступ только для нас, фотографа и судмедэксперта. Отгородите еще один периметр, у самого входа. Вот туда и пускайте журналистов. Но сначала тут все нужно тщательно осмотреть.

– Вчетвером? На это уйдет три часа!

– Поэтому начинаем прямо сейчас.