Брошь с черным опалом - Елена Дорош Страница 9

Ровно через семь дней Марк получил список и подробную консультацию, как следует с ним работать.

– Вы знаете, – неожиданно услышал он, – у нас раньше работала одна Благовещенская. Год назад ушла. Тоже искала информацию о родственниках.

– А можно с ней как-нибудь связаться? Телефон не дадите?

– К сожалению, не могу. Вы сами ее найдете. Она в Ельцинской библиотеке сейчас работает. Только учтите, во-первых, Благовещенская она по мужу, во-вторых, возможно, ваши предки только однофамильцы. Ну а в-третьих, ее может в Питере не быть. Они с мужем часто уезжают.

На Сенатскую площадь он помчался в тот же день. Все же в библиотеку, хоть и Президентскую, попасть было проще. Он стал спрашивать, где найти Благовещенскую. По глупости Марк не догадался узнать в архиве ее имя.

Оказалось, зовут ее Ольгой Васильевной. Пожилая женщина с классической внешностью библиотекаря, как его представлял себе просвещенный ум Марка, смотрела заинтересованно и с любопытством.

Представившись, Марк снова выложил тот скудный запас информации, которым владел, и спросил:

– Вы что-нибудь об этих Благовещенских знаете?

Оказалось, женщина, сняв очки, внимательно его разглядывает.

– Знаю. И даже больше, чем вы надеялись. Дело в том, что мой муж, Александр Николаевич Благовещенский, приходится вашему прадеду Арсению Благовещенскому, как я понимаю, внучатым племянником.

У Марка непроизвольно открылся рот. Ольга Васильевна заулыбалась, довольная произведенным эффектом.

– Мой муж по образованию историк. Почти двадцать лет, как только это стало возможным, он восстанавливает родословное древо именно наших с вами Благовещенских.

Марк молчал, потрясенный степенью своей глупости. Какого хрена он столько времени прожигал жизнь в интернете?

– Я рада, что мы встретились. И именно сейчас. Дело в том, что муж задумал написать книгу. Его давнишней идеей было разыскать всех потомков. Так сказать, собрать семью, столь долго разобщенную. Что скажете?

– Даже не знаю, что сказать. Я просто обалдел. То есть, простите, обомлел.

Благовещенская весело засмеялась. Смех у нее был славный, звонкий и задорный.

– Не тушуйтесь. От своих внуков мы регулярно слышим и не такие неологизмы. Русский язык прекрасен во всех своих проявлениях. Так что балдейте на здоровье.

Марк почувствовал, что любит эту женщину.

– Могу я познакомиться с Александром Николаевичем?

– Надеюсь, что не только познакомиться. Но прямо сейчас он работает во Франции. Ищет сведения по тем из Благовещенских, которые иммигрировали в первую и вторую волны. Затем поедет в Канаду. Там тоже обнаружились следы. Так что полгода мы с вами его не увидим. Правда, потом мы уже вместе собирались поработать с архивами тех лагерей, где отбывали срок наши с вами предки. Арсений был не единственным репрессированным, как несложно догадаться. И тут нам может помочь ваш дедушка. Так что мы будем весьма признательны, если вы нас отрекомендуете. Я уже готовлю поездку. Это будет на следующий год.

– Так что же, выходит…

– Выходит, извините, то, что завтра же он свяжется с вами по скайпу. Или в любой системе для видеоконференций. Вы сможете?

– Конечно. Буду ждать сигнала.

– Я думаю, что некоторые сведения Александр сможет вам выслать на почту.

Марку хотелось расцеловать эту замечательную женщину. Ничего себе! Столько искать и столько найти! Не было ни гроша, да вдруг алтын!

Они обменялись контактами, и счастливый Марк вывалился на улицу, чувствуя головокружение от успехов. Прямо по Ленину.

Благовещенские оказались прекрасными людьми. Реликтовыми, как сказал бы Генрих Исаакович. Их, в буквальном смысле, подвижничество, преданность своей цели, интеллигентность и бескорыстие впервые заставили Марка задуматься о том, что эти качества взращивались в его предках столетиями. Глядя на Ольгу и Александра Благовещенских, он понял, что значит иметь за спиной, так сказать, в анамнезе десятки поколений русских дворян. Его дед был точно таким же. Интересно, передались ли лучшие родовые черты ему самому? Что ж, вскрытие покажет.

Они общались в сети уже довольно долго, но увидеться все не удавалось. Благовещенские собирали материал для книги и в Петербурге бывали не так часто, как хотелось Марку. Впрочем, Александр Николаевич присылал интереснейшие материалы, а Ольга Васильевна иногда звонила. Понемногу Марк узнавал историю своего рода.

– Дом Благовещенских, в котором появился на свет ваш прадед, находился неподалеку от Исаакиевского собора, поэтому родители Арсения и он сам являлись прихожанами этого храма. Семья была очень верующая.

Благовещенская говорила неспешно и интересно. Марк заслушался.

– Они даже дружили с настоятелем, Леонидом Богоявленским. К сожалению, в двадцать втором он был арестован. Потом собор передали Главнауке и сделали антирелигиозным музеем с маятником Фуко, подвешенным под куполом. Вы его, конечно, уже не застали.

Ольга Васильевна хмыкнула и рассказала, что Арсения арестовали, когда он стоял возле маятника и молился.

– Исаакий был для Благовещенских словно центр вселенной. Там крестили, отпевали. Оттуда и забирали.

«Прошу тебя, храни меня, не дай пропасть в изгнании, собор с библейским именем – мой центр мироздания», – вдруг вспомнились Марку слова когда-то услышанной песни Розенбаума.

В этот день ноги сами принесли его на Исаакиевскую площадь. Он купил билет и вошел в собор. Стоя под куполом, поднял голову и долго смотрел вверх, пытаясь понять то, что понимал и во что верил его прадед, Арсений Благовещенский.

Тогда он обрел нечто важное. Место, связавшее его с родом Благовещенских. С тех пор Марк стал приходить и стоять в центре собора, под самым куполом. Там, в вышине, парил белый голубь. Марк смотрел, и ему казалось, что связующая нить становится крепче.