Валькирия в черном - Татьяна Степанова Страница 9

Она решила, что именно в этом найдет новый смысл своей вдовьей жизни. Она так хотела и уже развила бурную деятельность. Даешь борьбу! Даешь «протестные настроения»! Однако с некоторых пор…

Анна Архипова, сидя в машине, смотрела на крепкий затылок своего водителя-охранника Павла, то и дело натыкалась в зеркале заднего вида на его настойчивый взгляд.

Тридцать лет парню. Когда три года назад на проспекте Мира его тоже ранили тяжело, думали, что охранник не выживет, но он выкарабкался и остался служить у них.

Машину он ведет стремительно и плавно. Асфальт шуршит под колесами.

Машина свернула с федеральной трассы на перекрестке у светофора и помчалась мимо леса, мимо лугов, поселка Баковки, потом снова повернула и, делая крюк, объезжая Электрогорск с севера, взяла направление на Сороковку – в район старой заброшенной территории станкостроительного завода.

– Тут уже недалеко, вы… это зачем же вам в бывший гальванический цех? – спросил охранник Павел.

– Просто давно хотела посмотреть.

– А что там глядеть – гниль, развалины.

– Это здесь?

– Да.

– Останови.

Охранник Павел послушно остановил машину. Анна вышла. Как тихо тут в районе Сороковки. Ржавые рельсы, заросшие травой пути. Остатки бетонного забора. И небо – как купол, огромное, серое. Через несколько часов стемнеет, и все вокруг погрузится во тьму.

Как-то с мужем давно они приезжали сюда, он хотел снести старый гальванический цех. И кажется, здесь с тех пор ничего не изменилось.

Безлюдно и жутко.

– Что-то увидели? – спросил охранник Павел.

Анна стояла рядом с машиной на дороге, а глядела туда – в сторону кирпичного здания с провалившейся крышей, черными дырами окон, давным-давно лишившихся стекол.

Эти стены, иссеченные дождями с выкрошившимся бурым кирпичом, эти ржавые балки, выпирающие, как ребра, эта тьма, поселившаяся внутри среди вросших в землю чанов и гальванических емкостей. Паутина, сухие листья и мусор, усеявшие пол толстым слоем, глушащим все шаги, даже если кто-то… или что-то и движется там, в глубоком сумраке, хоронясь от дневного света, карауля и дожидаясь наступления ночи.

– Пацанами мы сюда шлялись курить. И с девчонками баловались, – усмехнулся охранник Павел. – Вы что, призрака ждете? Призраков там нет.

– Просто давно хотелось увидеть это место.

– Заброшенный цех?

– Ну да. С ним ведь какая-то история тут в городе связана давняя. Я ведь не местная, я в Москве на Арбате родилась. Сколько раз за все эти годы мужа просила рассказать… Но в нашей семье эту историю не любят. Притворяются сразу, что память отшибло. А ты здешний мальчишка, – Анна протянула руку и потрепала Павла по затылку, – ты наверняка слышал в детстве все эти страшные сказки.

Он поймал ее руку и крепко сжал.

– Никаких тут призраков нет, это просто развалины. Если что и было в городе, то очень давно, сразу после войны. И совсем не здесь. Это там, – охранник неопределенно махнул рукой в сторону Баковки, леса. – Там когда-то был детский лагерь заводской. «Звонкие горны» назывался. Так вот все случилось именно там.

Анна смотрела на руины гальванического цеха. И по ее лицу охранник Павел понял, что о призраках «Звонких горнов» она знает. Слыхала.

Да, в Электрогорске все еще не забыли эту историю.

Небо – свинцовая сфера над головой – словно треснуло. Низкую облачность пронзили лучи заходящего солнца. Тени метнулись и пропали, будто растворившись в оранжевом свете заката. Как будто кто-то включил там, наверху, потайной фонарь и начал неспешно шарить по выщербленным кирпичам старых стен, заглядывая за ржавые балки, в темные проемы, заросшие вьюнком и папоротниками ниши.

То, что, словно что-то ища, скользило, пряталось, сочилось сквозь кирпич, осыпалось песком со стен, превращаясь то в камень, то в ржавчину, то в зыбкую тень, ловко и изощренно маскируясь, убегало от солнечных лучей все дальше, дальше, дальше во тьму, в глубь старого гальванического цеха.

Но вот закатный фонарь угас, небо потемнело.

– Поехали домой, а? – взмолился охранник Павел. – Время к ужину, дочки вас давно заждались, Адель Захаровна сердиться станет, ворчать, отчего вы так долго.

– Давай-ка развернемся, – сказала Анна, усаживаясь на заднее сиденье, бросая прощальный взгляд на призраков гальванического цеха. – Поедем в Баковку. Покажи мне, детка, то место, где находился заводской пионерский лагерь.