Кидалы в лампасах - Сергей Донской Страница 85

– Не трави душу. Или все-таки поехали на вокзал. Сколько можно терпеть!

– Не надо на вокзал, – сказал Ильяс с таинственной улыбкой, искривившей его сочные губы. – Все тут сделаем. Бесплатно.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Как? – оживился Марат, подброшенный с кровати, словно пружиной.

– Ее мужчина уходит на почтамт. Оставляет ее одну, голенькую, тепленькую…

– Мокренькую…

– С кошелкой, полной горящих угольев. – Ильяс шумно сглотнул слюну. – Думаю, она не станет возражать, если мы слегка притушим пожар. От нее не убудет. Полчаса нам хватит, как думаешь, брат?

– Нам пяти минут хватит, – бубнил Марат, не попадая от волнения ступнями в туфли.

– Лучше пять раз по пять минут…

– Каждому… Вот только как быть, если она с двумя не захочет? Вдруг ей вздумается из себя целку строить?

– Тогда покажем ей сам знаешь что, – грозно заявил Ильяс.

– Не знаю, не знаю. – На лице Марата появилось выражение сомнения. – Эта баба не из тех, кого голым членом напугаешь.

– А пистолет на что?

– О! Правильно, брат. Доставай его скорее.

– Уже достал, – проворчал Ильяс, навинчивая на ствол «макарова» самодельный глушитель.

Чуть ли не поскуливая от нетерпения, горячие кавказские парни дождались, пока стихнут шаги вышедшего из номера соседа, досчитали для верности до ста и выскользнули в коридор.

* * *

Заготовленная для Хвата улыбка Алисы пропала даром. Ее стерла чужая пятерня, пропахшая луком и табаком. Толкнув девушку ладонью в лицо, Ильяс добавил ей ногой в коленную чашечку и прошипел:

– Так это ты, тварь, тут концерты устраивала? Ну, здравствуй. Не ожидала, что снова встретимся, да?

– Пошел вон! – потребовала Алиса, еще не до конца осознав всю опасность происходящего. Пока что она реагировала на наглое вторжение, как реагирует большинство голых женщин, то есть скорее стыдливо, чем испуганно.

– У-тю-тю, какая сердитая, – захихикал спутник Ильяса, тесня Алису в глубь номера. – Разве с гостями так обращаются? И где твой хлеб-соль?

– Где радушие? – подхватил Ильяс, снова и снова растопыривая вонючую пятерню своей левой руки. Правая сжимала пистолет.

Сообразив, наконец, что сейчас нужно не наготу свою прикрывать, а жизнь спасать, пока не поздно, Алиса приготовилась заорать во все горло, но тут безжалостный удар в живот надолго лишил ее дыхания и способности передвигаться самостоятельно. Скорчившись, как при приступе аппендицита, некоторое время она видела перед собой лишь огромный кулак, унизанный перстнями, потом где-то за ним возникло чье-то расплывающееся лицо, потом ее голову приподняли за подбородок и насмешливо поинтересовались:

– Слушай, тебе за сегодня надрываться не надоело, а? Кричишь-кричишь… Оглохнуть можно.

Мозги Алисы соображали туго, и все же она поняла, что к ней обращается тот самый парень, который сидел за рулем во время поездки из Москвы в Чечню. Надо полагать, его звали Маратом: именно так обращался к дружку Ильяс. Бубнил, нависая над согнувшейся в три погибели Алисой:

– Вяжи суку. И рот ее поганый чем-нибудь заткни.

– Ну нет, рот мы ей затыкать не станем. Он нам еще пригодится, правда, красавица?.. А?.. А?.. – Наградив девушку парой оглушающих затрещин, Марат продолжал тем же дружелюбным, почти воркующим голосом: – А связать ее можно, почему бы не связать… Ей же самой лучше будет, если трепыхаться не придется, верно я говорю, красавица?

– Убирайтесь, – выдавила из себя Алиса, как только к ней возвратилась способность дышать и издавать членораздельные звуки.

– Да что ты говоришь? – насмешливо фыркнул Ильяс. – А если мы не уберемся, то что будет?

– Затрахает нас до смерти, – предположил Марат.

Его грубые пальцы вцепились Алисе в волосы, вынуждая ее распрямиться. Прошелестел, затягиваясь на шее, ремень. Зайдя девушке за спину, Марат намотал свободный конец ремня на кулак и рванул его на себя, как бы проверяя на прочность. Кругозор Алисы моментально сузился до черного пятна перед глазами. Ей показалось, что ее выгнутый назад позвоночник вот-вот хрустнет, не выдержав напора, но в этот момент Марат ослабил свой импровизированный поводок.

– Руки за спину, – скомандовал он, пожирая взглядом скрипичные изгибы женского тела, пойманного в петлю. – Давай сюда свой ремень, брат. Стянем ей локти потуже, чтобы не вздумала царапаться.

– Ага, сейчас, – обрадовался Ильяс.

Он действительно взялся рукой за брючный ремень, на мгновение опустив неправдоподобно длинный ствол своего пистолета.

У Алисы не было ни сил, ни воли сопротивляться этим ублюдкам, выследившим ее в Моздоке, но она понимала, что другой такой возможности не будет. Нужно собраться. Нужно дать отпор. Девушка такого человека, как Михаил Хват, не имеет права расслабляться и получать удовольствие, как это рекомендуется делать большинству женщин, если изнасилование неизбежно.

– Вот вам! – прошипела Алиса. Ее резко запрокинутая назад голова врезалась в улыбающиеся губы Марата. – Вот! – Пойманная сзади за локти, она подпрыгнула, выбросив вперед сведенные вместе ноги.

– Уп-п!

Ильяс, получивший неожиданный толчок в грудь, опрокинулся навзничь. Его пистолет издал странный звук, напоминающий механическое пуканье робота, если бы, конечно, роботы умели совершать нечто в этом роде.

Только тогда Марат сообразил, что в его распоряжении имеется тот поводок, с помощью которого легко укротить взбунтовавшуюся пленницу. Это был ремень, свободным концом которого парень поспешил завладеть опять. Постанывая от натуги, он уперся коленом в поясницу Алисы, затягивая петлю на ее шее.

Своими вылезшими из орбит глазами, сделавшимися большими и круглыми, как теннисные шарики, она увидела потолок с засиженным мухами плафоном и пулевой отметиной на одной из бетонных плит. Затем ей показалось, что она обрела способность видеть сквозь перекрытие, что в номере над ее головой раскачивается, обхватив голову руками, смертельно пьяный человек, которому нет никакого дела до подозрительной возни внизу.

Понимать, что это последняя картинка, которую суждено увидеть перед смертью, было ужасно обидно. Чувствовать, что твое тело волокут на кровать, торопясь надругаться над ним еще до полного угасания твоего сознания, было невыразимо гадко.

Но Алиса уже не билась, не вырывалась, не сопротивлялась. Ее охватило полное равнодушие, испытываемое мухой, пойманной в паутину… антилопой, схваченной львицей… мышонком, угодившим в когти совы…

Это была апатия. Настолько бесконечная, настолько всеобъемлющая, что жить с нею было совершенно невозможно. И тогда Алиса решила, что пришло время умереть.

* * *

– Подохла, тварь, – огорчился Марат, скорбно кривя разбитые в кровь губы. Все произошло так быстро, что он не успел получить удовольствия. – Ну ничего, и такая сойдет, – решил он, жадно разглядывая мраморно-гладкое тело неподвижной жертвы.