Восьмой круг. Златовласка. Лед - Эд Макбейн Страница 8

Она села, поставила возле стула небольшую дорожную сумку и расстегнула пальто. Из грубого твида, про который Фрэнк Конми однажды сказал: «Когда вижу красивую женщину в такой одежде, невольно задаюсь вопросом, как, черт возьми, ей не стыдно».

— Я Рут Винсент, — сказала девушка. — Невеста Арнольда Ландина. — Она с чопорным видом сидела на краешке стула, руки сложены на коленях, словно иллюстрируя чинную позу. — Мистер Харлинген позвонил мне утром перед отъездом из города. Сообщил о разговоре с вами накануне вечером, но сказал, что, если я лично поговорю с вами — объясню положение вещей с точки зрения Арнольда, — вы можете передумать. Вот для чего я здесь.

— Понятно. — Мюррей аккуратно сложил два листка бумаги на столе край к краю. — А почему здесь не сам Ландин? С ним что-то случилось?

— Нет, Арнольд сегодня работает, а я нет. Армейский друг нашел ему работу в дешевом ресторане, но ресторан находится далеко на Лонг-Айленде, возле Ист-Хэмптона, поэтому в будни он остается там.

— Это очень неудобно для всех заинтересованных, так ведь?

Рут Винсент сдавленно сказала:

— Мистер Керк, полицейскому под подозрением нелегко найти работу. Он хватается за ту, какую удается найти.

— Совершенно верно. А где работаете вы, мисс Винсент? Манекенщицей?

Мюррей указал на дорожную сумку, и девушка бросила на нее взгляд.

— Ах это. Нет, там записи, которые я делала в библиотеке. Я учительница.

— Учительница?

— Да, — твердо ответила Рут Винсент.

— Извините, я не хотел…

— Понимаю. Хотели польстить, но не получилось.

— Это должно было прозвучать лестно.

— Почему? Вы льстите всякий раз, когда в кабинет входит женщина, видит за столом красивого администратора в костюме от «Брук бразерс» и спрашивает: «Вы детектив?»

— Нет, — ответил Мюррей. — Такого не случалось ни разу.

— Сомневаюсь. Кстати, поверьте, мистер Керк, что я работаю в Хомстеде — весьма престижной частной школе, которая набирает учителей по их способностям. Не обращайте внимания, если это звучит напыщенно. Я заучила это давным-давно.

— Mea culpa, — с готовностью сказал Мюррей. — Mea maxima culpa ^[10]. Мисс Винсент, случайно, не учится ли в вашей школе девочка по имени Меган Харлинген?

— Да, учится. Это дочь мистера Харлингена.

— Я знаю. Вы таким образом познакомились с Харлингеном? Так получилось, что он взялся за дело Ландина?

— В какой-то мере. Первым адвокатом Арнольда был человек из его политического клуба, некто по имени Джон Маккадден. Когда стало ясно, что Маккадден равнодушно относится к делу — он предложил, чтобы Арнольд признал себя виновным, и тогда, может быть, удастся заключить сделку с районным прокурором, — мы поняли, что нужно искать кого-то другого.

— Но почему Харлинген?

— Почему? Прежде всего, мистер Керк, он был адвокатом в течение двадцати лет. Более того, с самого начала он был для нас в такой же степени другом, как и адвокатом. В такое время, поверьте, друзей оценивают очень тщательно.

— Не отрицаю. Не отрицаю даже, что Ральф Харлинген замечательный человек с большим добрым сердцем в форме «валентинки». Считайте его другом, если угодно.

— У меня есть для этого все основания. И я не понимаю, к чему вы клоните.

Мюррей почесал в затылке.

— К тому, что не ему бы браться за это дело.

Лицо девушки вспыхнуло.

— Меня это восхищает. Я имею в виду этику. Как может человек в вашем положении…

— Леди, люди в моем положении меняют свою этику изо дня в день, так что пусть вас это не волнует. Дело в том, что как адвокат Харлинген далеко не ровня Джонни Маккаддену. Вам не приходило в голову, что Маккадден знал, что делает, когда предложил вашему жениху признать себя виновным? Что это могло означать более мягкий приговор?

Девушка уставилась на него.

— Понятно, — внезапно охрипшим голосом сказала она и с усилием откашлялась. — Значит, нет ни малейших сомнений, что Арнольда осудят. Что его признают виновным.

— Я не говорил этого.

Она медленно покачала головой:

— Пожалуйста, мистер Керк, не сдавайте позиций. До сих пор вы действовали превосходно.

— Хорошо, — гневно заговорил Мюррей, — если хотите вести игру так, будь по-вашему. Я знаю Маккаддена, потому что выполнял работу для фирмы «Херш энд Маккадден», и когда они хотят смягчить дело, у них есть для этого веские основания. И я знаю, что десять из дел Уайкоффа уже рассматривались, и районный прокурор их выиграл. И знаю полицейских. Хотите еще что-нибудь от меня услышать?

— Да, — ответила девушка, и голос ее дрогнул. — Скажите, что вы знаете о полицейских? Что делает вас всемогущим богом, выносящим суждения о каждом, кто носит полицейский значок? Я хочу это знать.

— Нет, не хотите. Вам хочется услышать от меня, что Ландин никак не связан с шайкой Уайкоффа. Что он ни разу в жизни не брал взяток. Что когда все это пройдет, как дурной сон, он будет стоять с нимбом вокруг головы посреди этого лучшего из возможных миров. Ладно, считайте, что я это сказал.

— Но вы не верите в это?

— Ни на секунду. Я считаю, что он полностью виновен.

— Считаете! Бездоказательно!

— Бездоказательно?! — воскликнул Мюррей. — Как думаете, о чем Маккадден беспокоился, давая вам свой совет? Все, что он нашел в этом деле, должно быть, убедило его, что Ландину не выпутаться. И это не вина Маккаддена, он хороший адвокат с хорошими помощниками. Кто бы ни работал с этим делом, вышло бы то же самое. То же самое выйдет, если я стану работать над ним для Харлингена.

— Тогда почему не работаете?

Он посмотрел на нее, не сразу поняв, она ответила ему взглядом, холодно красивая, непреклонно вызывающая, и выдавали ее лишь сплетенные на коленях руки.

— Предлагаете, — сказал он, — взять деньги Ландина, чтобы помочь осудить его?

— Почему нет? — прошептала она, ненавидяще глядя на Мюррея. — Судя по тому, что вы говорили, вам это должно доставить удовольствие!

Да. Он вдруг понял, что так бы оно и было. Ощутил во рту привкус сладостного удовольствия поднести ей голову Ландина на серебряном блюде. И фабриковать результаты ему не пришлось бы. Это была бы честная работа с начала до конца. Он отработал бы каждый доллар Ландина.

Правда, это походило бы на хождение по канату. Это могло означать ссору с районной прокуратурой вопреки благоразумным советам Фрэнка, с окружающими Уайкоффа политиканами, да и, собственно говоря, с управлением полиции. Но это могло быть сделано. Фрэнк однажды летал по одному делу в Тринидад, вывел из себя всю колониальную администрацию, чтобы избавить клиента от обвинения в убийстве, и радовался этому. Дело Ландина по сравнению с тринидадским было пустяком. И в дураках оставался Ландин.