Без обратного адреса - Сантьяго Пахарес Страница 8

Секретарша тихонько хихикнула:

– Вам надо возглавить рекламный отдел, сеньор Перальта. Вы хорошо обрабатываете покупателя.

Дверь кабинета открылась, и выглянул Коан. Эльза и Давид отпрянули друг от друга, как ученики, которых застали на контрольной списывающими задачку. Коан сделал вид, будто ничего не заметил.

– Давид, прости, что заставил ждать.

– Что вы, сеньор Коан!

Проходя от стола к двери, Давид снял с полки книгу и протянул ее Эльзе. Оба знали, какая это была книга, даже не глядя на обложку.

– Возьмите, читайте и наслаждайтесь.

– Спасибо, – кивнула Эльза.

Кабинет Коана занимал не менее шестидесяти квадратных метров. Его собственная квартира могла поместиться здесь целиком. На полу стояли столбики и башенки из книг и разнообразных рукописей. На столе громоздились в невообразимом беспорядке горы бумаг. Вдоль плинтуса тихо, как боязливая мышь, крался телефонный провод. Давида удивили, однако, не беспорядок в кабинете и даже не осунувшееся, вдруг постаревшее лицо главы издательства, которого последний раз видели вполне благополучным и здоровым, а присутствие в кабинете чужого – человека с громоздким электронным прибором. Давид никогда его прежде не видел. Человек ходил вдоль стен, таская прибор на себе, и длинной, как у миноискателя, ручкой водил по ним, не пропуская ни сантиметра, словно что-то хотел обнаружить. Коан дал знак подождать, пока человек не закончит работу.

– Все чисто, сеньор Коан. Беспокоиться не о чем. На всякий случай еще скрамблер вам подключил, чтобы исключить дистанционное прослушивание.

– Отлично. Спасибо. Чек получите у секретарши.

Тот вышел, а Коан закрыл за ним дверь и задумчиво побрел к столу. Давид, сохраняя невозмутимость, умирал от желания узнать, что происходит и почему для их беседы понадобились чрезвычайные меры безопасности. Коан долго выравнивал на столе стопку бумаг и наконец проговорил:

– Давид, эта встреча будет не совсем обычной. Я хочу тебе кое-что рассказать, а ты для этого сначала должен согласиться на определенные условия.

– Конечно. Не беспокойтесь. Какие условия?

Давид не решился обращаться к Коану на «ты».

– Прежде всего напомню тебе о нескольких пунктах трудового договора, который ты подписал, устраиваясь в издательство. О конфиденциальности всей рабочей информации. Помнишь?

– Разумеется. Я никогда не нарушал их.

Коан улыбнулся:

– Там написано, что ты не должен доверять конфиденциальную рабочую информацию никому, включая собственную супругу и авторов, с которыми работаешь.

Давид кивнул.

– Так вот, – продолжил президент, – никогда еще не было так важно соблюдать данные пункты договора, как сейчас. И тебе, и мне. Тебя, кажется, заинтересовало, кто находился у меня в кабинете, когда ты вошел.

– Это не в моей компетенции.

– Оставь! Нам сейчас не до протокола! Заинтересовало?

– Ну да.

Давид никогда не видел президента взволнованным. О Коане со смесью иронии и почтения говорили, что в падающем на землю горящем самолете он будет все так же хладнокровно заполнять клетки своего кроссворда.

– Так вот, человек искал прослушивающие устройства и ставил защиту от возможных попыток подобного рода. Я специально показал это тебе, чтобы ты осознал важность того, что здесь прозвучит. Что бы я тебе ни сказал, что бы ни произошло в дальнейшем, что бы ты об этом ни думал – при всех обстоятельствах сказанное должно остаться тут, в этих стенах.

– Буду нем как могила.

– Вот и хорошо. Я и не сомневался. Знаешь, Давид, ты еще не вернулся из Лиссабона, а мне уже позвонил Лео Баэла.

Давид занервничал. Что такое, зачем он вздумал звонить в издательство?

– Он признался мне, что у него были неприятности – и личные, и творческие, и рассказал, как ты помог ему выйти из них. Как ты, не жалея себя, увел его с вечеринки, которая бы его непременно скомпрометировала. Более того – ты помирил его с женой. Это правда?

Давид саркастически представил, как Лео, страшно преувеличивая, живописует грозных великанов в виде мельниц, против которых выступает отважный Давид с мечом в руке, спасая бедного пьяного Лео… увозя его в такси… укрывая собственным пиджаком. А вот что Инес вернулась к Лео, это хорошая новость.

– Ну, я бы сказал, что у Лео был кризис и он благополучно миновал.

– Хорошо, что в издательстве есть такие люди, как ты. Практичные, трезвомыслящие, изобретательные, умеющие решать проблемы прямо на месте действия. Работать легче, и чувствуешь себя более защищенным, когда такой человек есть под боком, правда? Я уверен, что наши авторы чувствуют то же самое. Они смотрят на нас в надежде, что у нас имеются ответы на все их вопросы. По природе своей уязвимые, не уверенные в себе и практической стороне жизни, они могут погибнуть, если мы ослабнем или отступимся. Им нужен тот, кто будет рядом и поможет в трудную минуту.

– Это о любом человеке можно сказать. Никто не отвергает помощь в трудную минуту, и все готовы потом поворчать, что помощь была недостаточной.

– Точно! – воскликнул Коан. – Ты прав! Я тебя пригласил… я хочу тебе сказать, что… ты помнишь про конфиденциальность?

– Разумеется, сеньор Коан. Вам не о чем беспокоиться.

– Хорошо. Рад слышать.

Коан снова сделал паузу, которая длилась для Давида целую вечность.

– Наш разговор, Давид, будет о Томасе Мауде.

Давид слегка опешил от резкой смены темы. Какое он имеет отношение к Томасу Мауду? Он-то ждал, что сейчас ему объявят о повышении и он отправится к Сильвии, сообщит, что все их проблемы решены. Что у них наконец родится ребенок.

– Ты наверняка знаешь, что Мауд не любит публичной жизни и живет отшельником, скрывая свою личность. При всем желании невозможно отрицать, что именно его сага поставила на ноги наше издательство, принесла нам успех. У нас теперь много хороших авторов, но звездой на нашем небосклоне, главной читательской приманкой остается Мауд.

– Несомненно, – кивнул Давид.

– О Мауде и его отношениях с нашим издательством ходит много слухов и легенд. Одни придуманы досужей, падкой на сенсацию публикой, другие – завистливыми коллегами. Я хочу рассказать тебе все как было, с самого начала. Тогда мне будет легче объяснить остальное.

Он усадил Давида и сам развалился напротив, заскрипев черной кожей своего огромного кресла.

– То, что мы сегодня называем «Издательство Коан», начиналось девятнадцать лет назад. Нас было трое, и каждый внес свой пай. Частью собственными деньгами, частью добытыми в боях кредитами мы подняли дело – тогда под названием «Наутилус». Если ты думаешь, что это предел безвкусицы, я первый соглашусь с тобой.

Давид слушал так напряженно, что не открыл бы рта не только для осуждения названия «Наутилус», но и для вздоха.