Украденные мгновения - Мишель Мартин Страница 73

— А почему? — Ему так понравилось, как она выглядит в легком черном белье.

Откинувшись на спинку стула, Харли вновь тяжело вздохнула.

— Почему? Такая уж я правильная. Мне совесть не позволит рекламировать образ распутной девицы, лишенной морали, перед моими юными поклонниками, ведь в этом возрасте они такие восприимчивые и доверчивые!

— Да, незадача, — посочувствовал Дункан.

— Вот и я про то же.

— В таком случае, что же ты собираешься делать?

Харли ткнула вилкой в салат.

— Теперь мне ясно как Божий день, что мое призвание — это кантри и фолк-рок. И никуда от этого не деться.

Затаив дыхание, Дункан спросил:

— А как же твой контракт с «Сони»?

— Не знаю, — она несколько секунд отрешенно смотрела в пустоту, затем покачала головой и вновь вернулась к еде.

— Если я пойму, что не могу сочинить ничего хорошего, то запишу для студии сборник своих лучших хитов за прошлые годы. Думаю, что в любом случае они останутся довольны.

— А ты?

Харли подняла голову и посмотрела на него. В голубых глазах Дункан увидел растерянность и удивление. Он понял, что ее больше озадачил не сам вопрос, а то, что он вообще об этом спросил. Неужели она до сих пор не видит, что он болеет за нее всей душой? Если она не будет счастливой, то и ему будет плохо.

— Нет, наверное — нет, — ответила Харли. — Ну вот, теперь я окончательно запуталась: не знаю, чего хочу, чему радоваться, — она махнула рукой, но поспешила добавить: — К тебе это, естественно, не относится.

— Спасибо, — облегченно вздохнул Дункан, удивившись тому, как мало, оказывается, ему надо для счастья.

— Надеюсь, что ты в этом не сомневаешься: и что тебе со мною было хорошо — Дункан вспомнил, как они занимались любовью, и его пронзило острое желание.

— О да.

— Отлично, — Харли радостно улыбнулась и вернулась к салату. — Расскажи мне, как прошел день?

Дункан намеревался вкратце сообщить, чем занимался весь день, но Харли ежесекундно его перебивала, засыпая вопросами. Потихоньку он так углубился в свои объяснения, что в результате у него получился чуть ли не дословный отчет о расследовании. Где-то в середине разговора Дункан внезапно понял, что Харли проявляет не праздное любопытство, а на самом деле искренне интересуется тем, чем он занимался, о чем думал, как оценивал те или иные факты.

До сих пор ему почему-то не приходило в голову, что его работа может интересовать Харли. Он был приятно удивлен. Насколько он понял, ее абсолютно не волновала его прошлая жизнь. Она принимала его таким, каким он был теперь, и расспрашивала только о том, что его тревожило сейчас. Однако от этого ему становилось еще тоскливее на душе. Он видел ее искренний и живой интерес, в нем поначалу затеплилась надежда — может, она никуда не уедет и останется с ним в Нью-Йорке? Но умом он понимал, что тешит себя иллюзиями, поскольку Харли расстанется с ним, как только закончатся ее каникулы.

Харли бросила все и удрала без оглядки от Бойда Монро и той невыносимой жизни, которую с его помощью сама себе выбрала. Вырвавшись на свободу впервые за девять лет, она только-только начала приходить в себя, как в ее жизни появился Дункан. Ей нужна полная независимость, она должна вовсю наслаждаться своей свободой, а что сделал он? Он затащил ее к себе в постель, предоставив временное пристанище у себя дома, и из-за него она оказалась втянутой в смертельно опасное расследование, связанное с его работой. Какая уж тут свобода?

Дункан поднял голову и внимательно посмотрел на Харли. Свет от зажженных свечей играл мерцающими бликами на ее плаще. Она должна быть свободной, решил он. Ему не удержать ее рядом с собой. Уж слишком хорошо он себя знал, чтобы не понимать, какая жизнь ждет Харли, если она останется с ним. Она должна сама сделать свой выбор в жизни.

Его взгляд затуманился. Не хватало еще пустить слезу. Дункан удивлялся сам себе: «Крепко тебя, парень, зацепило! Последнее время ты стал чересчур уж сентиментальным». Он решил расстаться с Харли, хотя его душа и сердце протестовали.

Слава Богу, у него в запасе есть еще одна ночь, которую они проведут вместе. Только это его и утешало. А завтра ему надо собрать всю свою волю в кулак, чтобы до конца довести то, что он задумал. Но где найти столько мужества, чтобы совладать со своими чувствами?

Дункан решил отложить объяснение с Харли до утра. Зачем ломать голову и терзать себя, когда впереди ждет упоительная, сладостная ночь? Завтра, все решится завтра. Сейчас он знал только одно — в нем растет чувственное возбуждение и желание.

Он поднялся и, обойдя вокруг стола, подошел к Харли.

— Как насчет обещанного десерта?

Она подняла голову. Небесно-голубые глаза сейчас стали синими-синими. От ее взгляда у него перехватило дыхание.

— О да. Пожалуйста.

Не тратя больше времени на разговоры, он подхватил ее на руки и понес в спальню.

Где-то далеко задребезжал телефонный звонок. С недовольным ворчанием Дункан открыл глаза. Одурманенный сном, он уставился на будильник, пытаясь понять, который был час. Часы, стоявшие на ночном столике, показывали три двадцать. Они и часа не проспали, как их разбудили.

— Скажи им, пусть катятся на все четыре стороны, — сонным голосом дала ему дельный совет Харли.

В темноте он начал шарить рукой по столику и наконец нащупал телефон.

— Лучше бы это были хорошие новости, — произнес он в трубку, предупреждая собеседника.

— Это зависит то того, что ты называешь хорошей новостью, — раздался в трубке мужской голос. Дункан мгновенно проснулся, услышав его.

— Кармин, это ты?

— Да. Ты сказал звонить в любое время, если у меня появится какая-нибудь интересная информация, — ответил Кармин Беллини, забыв извиниться и поздороваться.

— Да-да, я помню. Ты нашел что-то на Бойда Монро? — Дункан услышал, что Харли тоже проснулась и прислушивается к их разговору.

— Нет, речь пойдет не о нем, — сказал Кармин. — Совершенно случайно мне стало известно кое-что, и я подумал, что об этом лучше сразу же сообщить тебе.

Дункану показалось, что его друг чем-то огорчен и страшно нервничает. Раньше он за ним такого не замечал.

— Спасибо, Кармин. Так что ты нашел?

— Это касается твоего брата.

Дункан стремительно сел на кровати, не замечая, что стащил с Харли одеяло.

— О Брэндоне?

— Да, мой друг, — подтвердил Кармин, — о нем. Не знаю, с чего лучше начать, поэтому скажу самое главное: твой брат задолжал Маурицио и его мафиозному клану более восьмисот тысяч долларов.

Во рту у Дункана появился противный металлический привкус.

— Каким образом?