Правила игры - Олег Егоров Страница 61

— В службу эксплуатации, — сказал я, делая шаг вперед.

— Пошел вон! — тонким голосом крикнул недомерок и ткнул меня кулачком.

Вон так вон. Поднимать шум, конфликтуя с юным охранником, в мои планы не входило. Кроме того, я из практики знал, что с подобными ребятами себе дороже связываться. В намерении попытать счастья у другого входа, благо что их имелось в здании предостаточно, я двинулся дальше, но был окликнут.

— Эй, пацан! — Малыш посмотрел на меня снизу вверх злыми колючими глазками. — Ты от Петрухина?!

Я тут же вернулся обратно, ничем, однако, себя не выдавая.

— Насчет крыши?! — сам догадался охранник. — Топай за мной!

«Надеюсь, что мы одну и ту же крышу имеем в виду» — подумал я, топая, как было велено, за ним.

Поднявшись по лестнице на третий уровень, мы очутились над торговыми рядами. Внизу кипела жизнь. Продавцы развешивали, раскладывали и расставляли свои товары повсеместно. И только трибуны манежа сиротливо пустовали. Состязания в коммерции были болельщикам до фени.

— А здесь у нас «греко-римская» борьба! — Мой Вергилий мимоходом кивнул на дверь, где, согласно вывеске, размешалась спортивная секция.

— И кто побеждает? — справился я.

— Кто?! — Малыш так резко затормозил и развернулся, что я чуть не сшиб его с ног.

— Греки или римляне? — уточнил я свой вопрос.

— Сразу видно, что — кровельщик! — поставил он мне диагноз.

Дальнейшее наше путешествие прошло в обоюдном молчании. Видно, он решил, что разговаривать с таким идиотом ниже его достоинства.

Остановившись у железой решетки, малыш подобрал на связке нужный ключ и отомкнул висячий замок.

— Дальше — сам, — буркнул он, пропуская меня на последний пролет.

— Постой-ка, — придержал я его. — Тут еще должен мастер подойти. Минут где-то через тридцать.

— Да что я вам, барбос — туда-сюда бегать?! — рассвирепел юный охранник.

— От Петрухина! — взмолился я. — Мне без него край! Ты же знаешь, какая тут крыша! Сплошной тришкин подол: дыра на дыре! Нам бы сегодня хоть промеры все закончить!

— От Петрухина?! — нахмурился охранник.

— Ну! Его и провожать-то не придется! Он парень сообразительный. А решетка и так открыта!

— Хрен с тобой, — сдался малыш.

«Вот и славно! — Я вылез на крышу и, осторожно ступая между деревянными ребрами гигантской полости, стал пробираться в левое крыло. — Не подведи меня, малыш! Не проболтайся про Карлсона, который теперь живет на твоей загаженной голубями крыше! А уж я приму этого мастера! Я знаю, куда он пойдет!»

Назначив Караваеву встречу на Ходынке, я нарочно отделался общим местом. По моему разумению, снайпера он в этом случае должен был отправить на левую башенку манежа: самую высокую над старым аэродромом ближайшую точку, с какой можно было вести обстрел на сто восемьдесят градусов, считая от будки сторожа. Снайпер, конечно, мог проникнуть в здание и через любую иную дверь, что было бы для меня гораздо сподручней, но ежели он, паче чаяния, налетит на малыша-охранника, то мне приходилось лишь полагаться на скромность последнего. По чести, я так и не понял, кто должен подойти от двусмысленного Петрухина: снайпер ли, кровельщик? Но сам по себе снайпер должен был подойти непременно. Что я придумаю, Караваев не знал. Но сколько-то меня зная, догадывался, что придумка обязательно от меня последует. Попытаюсь ли я по глупой своей моде пойти напролом и отбить Марину или выкину еще какой-либо фортель, это — угадайка. Так что желательней всего меня будет прихлопнуть сразу. Сразу и навсегда. Вход и въезд на Ходынское поле имелся, допустим, и с прочих сторон. Только с прочих сторон укрыться было негде. А здесь — авиавыставка. Склад готовой для игры в «кошки-мышки» продукции. Значит, здесь я и появлюсь. В первую очередь как мишень для опытного снайпера и на крайний случай как объект для беспорядочной пальбы.

Забравшись по сырой железной лесенке на левый флигель манежа, я осмотрелся. «Вертушка» Журавля среди прочего летного хлама выглядела как рядовой экспонат. Времени до встречи оставалось около часа. Можно было оправиться и закурить. Закурить я не отказался.

«А вот и гость пожаловал!» — прислушиваясь минут сорок спустя к скрипу лесенки, я изготовился для встречи.

Толковый профессионал выходит на позицию не раньше, чем того требует подготовка к выстрелу. Это как правило. Мой, судя по всему, был толковым.

— Сюрприз! — сказал я, оглушая пришельца нарочно заготовленным обрезком трубы, когда его макушка взвилась над бетонной оградой.

Втащив обмякшее тело на платформу, я перевернул его на живот и связал руки за спиной тонким проводом. И ноги тоже связал у щиколоток. А то некоторые горазды в самый неподходящий момент выкинуть что-нибудь эдакое на японский манер с воплем: «Кья!»

В брезентовой сумке моего конкурента была упакована самозарядная винтовка «Вальтер-2000». Оптика прилагалась к ней также первостатейная. Ввиду более эффективного оружия, «Тигр» я решил не собирать. Подогнав прицел, я проверил обоймы и убедился, что боекомплект у меня полный. А тут и снайпер очухался. Я прислонил его спиной к парапету: волосы — оттенка соломы, нос — прямой и красный от холода, подбородок — вытянутый. Чистый ариец, коли не латыш.

— Контрактник? — спросил я, обыскивая мужчину.

Вместо ответа он чихнул.

— Как зовут?

— Юзас, — не стал он ломаться.

Вышло, что литовец. В бумажнике у него помимо валюты и умеренной пачки стольников с квадригой Аполлона хранился мой фотоснимок. Сделан он был, судя по одеянию, где-то прошлой осенью. Точнее, не где-то, а у портала родного финансового учреждения. «С важностью глупой, насупившись, в митре бобровой, я не стоял под египетским портиком банка…» Да-с. Но в костюме-тройке — и кто только его выдумал! — я красовался недели две. Костюм принадлежал Андрею Журенко. Мой собственный был тогда в химчистке.

— Не возражаешь? — Я убрал снимок в карман.

Мой литовский пленник не возражал.

— Позывные? — продолжил я допрос, извлекая из его баула передатчик с наушниками и микрофоном на изогнутой дужке.

— Эхо-Браво, — с легким акцентом выдавил из себя простуженный снайпер.

«Обожаю этих прибалтов! — усмехнулся я. — Эхо-Браво, твою мазе! Европа класс «А»! Одни кинофильмы смотрим!»

— Ну так, Юзас, — предупредил я литовца. — Ты сиди, не волнуйся. От насморка редко умирают. Когда мы с тобой закончим — уйдешь. И сразу же чеши в… Откуда ты?

— Из Плунге, — поморщился он.

— Вот туда и чеши. И ни с кем после меня не болтай, а то тебе кишки на ствол намотают, смекнул?

Он дал мне понять, что смекнул.

Без пяти девять со стороны Ленинградского проспекта появилась колонна из трех машин: сверху было непонятно, какой марки первые две, замыкающая — «Мерседес», предположительно — бронированный. Машин к торговому комплексу по тесному проезду двигалось много, но эту кавалькаду я вычислил сразу. Минуя поворот, кортеж подкатил к въезду на Ходынское поле. Из передней легковушки вылез лоб в макинтоше с поднятым воротником, а из последней — о да! Не изменяло мне зрение! — выглянул сам Игорь Владиленович. «Макинтошник» подошел к будке и, перекинувшись парой фраз со сторожем, потрусил уже с моей портативной рацией к шефу.