Фортуна на стороне мертвеца - Стивен Спотсвуд Страница 6

Я спустилась в кабинет, мимо которого проходила по пути в спальню. Он был на удивление большим — наверное, занимал половину первого этажа. Вдоль двух стен тянулись полки с книгами, в основном фолиантами в кожаных обложках, явно скучными. Я предпочитала мягкие обложки с кричащими картинками и вооруженными до зубов героями. Если честно, до сих пор предпочитаю.

Там, где стены не были закрыты полками, были видны обои приятного желтого цвета с крохотными синими маками. В дальнем углу стоял массивный дубовый стол, а у стены справа — стол поменьше, с пишущей машинкой. Освещалась комната угловыми торшерами и парой настольных ламп с абажурами из зеленого стекла — на обоих столах.

Над большим столом висела картина маслом, шириной с мой рост, на ней было изображено сучковатое дерево посреди пустого желтого поля. Я подумала, что мне бы было жутковато с такой картиной за спиной.

Перед столом полукругом стояло несколько кресел со светло-желтой обивкой в тон обоям. Кресла выглядели скорее практичными, чем декоративными, а их расположение предполагало, что здесь часто собираются люди, все внимание которых сосредоточено на том, кто сидит за столом.

Я села в самое большое кресло и стала ждать. Маленькие и изысканные настенные часы отсчитывали минуты.

Разглядывая картину, я заметила новую деталь: в тени дерева сидела женщина в платье василькового цвета, положив ногу на ногу. Я подалась вперед, чтобы рассмотреть получше, но тут открылась дверь и вошла мисс Пентикост.

Она была одета так же, как и три дня назад, — в костюм-тройку, явно сшитый для женщины, дополненный красным шелковым галстуком. В теплом свете ламп я различила подробности, которых раньше не замечала. Ей было лет сорок пять или чуть меньше. Высокие острые скулы грозили врезаться в глаза, крупные губы и слишком острый подбородок. Но больше всего привлекал внимание нос — не сказать чтобы крючковатый, но стремящийся к этому.

Волосы у нее были того темно-каштанового оттенка, который большинство женщин приобретают искусственным путем, но ее цвет точно был натуральным.

— Надеюсь, у вас была возможность помыться, — сказала она, устраиваясь в кожаном крутящемся кресле за столом.

— Да, спасибо.

— Вы поели?

— Со вчерашнего ужина ничего не ела, — ответила я. — Давали болонскую колбасу и сыр. По крайней мере, я думаю, что это была болонская колбаса. Я не присматривалась.

Она с отвращением сморщила нос.

— Миссис Кэмпбелл готовит обед. Жареную курицу. В этом доме мы предпочитаем мясо, происхождение которого можно определить.

— Мне вполне подойдет.

Это слабо сказано. После трех дней на тюремной пище и пяти лет в цирке жареная курица звучала как нечто фантастическое, а не просто еда.

— Помимо того, что вас де-факто морили голодом, надеюсь, в полиции с вами не обращались вопиющим образом.

Я никогда не слышала слов «де-факто» и «вопиющий» в бытовом разговоре, но сумела перевести их на нормальный язык.

— На меня кричали, тыкали в меня пальцем и обзывали мерзкой грязной лгуньей, — ответила я. — Но дубинками не размахивали.

Она кивнула.

— Хорошо. Простите, что так задержалась с вашим освобождением. Бюрократические проволочки, по крайней мере так сказали моему адвокату.

— Да, думаю, они рассчитывали, что я расколюсь и скажу, будто вы спланировали все это дело. Что бы это ни было за дело.

Она махнула рукой, словно отгоняя муху.

— Полиция иногда такое любит. Так и не усвоили, что корреляция не равнозначна каузальности.

На этой фразе мой внутренний переводчик сломался.

— Как-как?

— То, что я занимаюсь расследованием преступлений, не делает меня виновной в этих преступлениях. Совсем наоборот. Они зашли в тупик в этом деле, но благодаря мне произошел прорыв — я привела их прямо к покойному мистеру Макклоски. — Я пару мгновений поразмыслила над этой логикой. — Тип вроде него, проламывающий головы ради часов и бумажников, рано или поздно все равно очутился бы в тюрьме или в могиле. Вашей вины тут нет. — Она медленно и удовлетворенно кивнула. — Вот такая прагматичная философия. Возможно, чересчур мрачновато-оптимистичная.

— А, ну да. Конечно, — сказала я, будто поняла, о чем она говорит. — Так что насчет халтурки?

— Халтурки?

— Ди-Ди сказала, у вас есть предложение. И что я должна хорошенько подумать, прежде чем его отвергнуть.

— Что вы знаете о моей работе? — спросила она.

Вы должны понять, что предыдущие пять лет жизни я в основном каталась туда-сюда по стране, спала в трейлерах и грузовиках и получила довольно-таки уникальное образование. Но в него не входило регулярное чтение нью-йоркских газет.

Вы наверняка подумали: ну как эта деваха может не знать, кто такая Лилиан Пентикост? Самая известная женщина-детектив в городе, а то и в стране. Женщина, выследившая убийцу Эрла Рокфеллера. Раскрывшая личность Бруклинского мясника. К которой обратилась сама Элеанор Рузвельт, когда кто-то попытался на нее надавить.

На все это я могу ответить только одно: я способна с завязанными глазами вскрыть замок, пройти по канату в двадцати футах над землей, причем без страховки, и побороть мужчину в два раза крупнее меня. А вы?

Однако ей я ответила вот что:

— Я знаю о вашем занятии только то, что рассказали в полиции. Вы вроде как частный сыщик.

— Да, частный детектив.

— И люди платят вам, чтобы вы разгадывали загадки, когда полиция заходит в тупик.

— Обычно я беру дела, с которыми полиция не может справиться или по каким-то причинам не желает тратить на них время и усилия.

— Вроде убийства этого Маркела?

— Это был необычный случай. Маркел — мой знакомый, так что тут дело немного личное.

При этих словах она отвернулась. Что довольно показательно. И тут я впервые заметила, что ее левый глаз не в порядке. Он не был того же серо-голубого оттенка, как правый. И выглядел каким-то плоским, по-другому отражал свет. Позже я выяснила, что он стеклянный. За годы она поменяла несколько, и ни один не соответствовал ее цвету в точности.

— Так какое это имеет отношение ко мне? — поинтересовалась я.

— Как вы наверняка заметили, у меня есть некоторые физические ограничения.

— Ага, заметила. Это склероз, да?

— Рассеянный склероз. Вы очень проницательны.

— У меня была кузина со склерозом. Правда, ее состояние было хуже вашего.

Это мягко сказано. Когда я видела Лауру в последний раз, она проводила в постели больше времени, чем на ногах.

Мисс Пентикост мрачно кивнула.

— Да, врачи говорили, что у меня симптомы прогрессируют медленнее, чем у других. — Она бросила злой взгляд на прислоненную к столу трость. — Но все же прогрессируют.