Тарантул - Сергей Валяев Страница 57

— Ну, ты сам-та как, Леха? — пытает меня.

— Полет нормальный, Иван!

— Хочу того… приехати…

— Когда?

— Да, после Нового… Поговорить надобноть.

— Без проблем… О чем говорить-то?

— Найдетца, — уходит от прямого ответа. — Тябя никто не обижаеть-та?

— Меня обидишь!

— Ну ладна, после Нового… приеду… Э-э-э, а Зинка-то родила богатыря! — вспомнил. — Мальца! Догадайси, как прозвали?!

— Ванькой?

— Ванькой-Ванькой.

— Большие вы оригиналы, — смеюсь.

— А то, — тоже смеется. — На том и стоим. И стоять будемь.

— А как там тетя Маня?

— С Зинкой-та и Петюхой уроде сдружилась… Живем помаленьку, хлебушек жуемь!

Ну и хорошо, говорю я себе потом. Так и должно быть. Будем жить, несмотря ни на что. Будут ещё нарождаться люди и звезды. И, возможно, когда-нибудь разучимся нажимать на спусковой крючок СВД.

Только взялся за винтовку — снова телефон. Слышу знакомый женский голос и едва не сваливаюсь с табурета: Алиса!

— С Новым годом, мой боец! — смеется. — А я хочу тебя!

— Господи, ты где?

— В Москве! И хочу приехать.

— Ко мне? — и задаю неумный вопрос. — А муж?

— А муж объелся груш, — хохочет, — и укатил в Париж. С дипломатической миссией.

— Он тоже дипломат? — брякаю.

— Что значит — тоже?

— Прости, это я так, от счастья…

— Буду вечерком. Надеюсь, наш солдат готов к труду и обороне?

— Так точно! — гаркаю — А также к наступлению на город Пензу.

— Слава героям Херсона! Гип-гип-ур-р-ра!

Прийдя малость в себя, продолжаю свою трудовую деятельность. Конечно, новогодний сюрприз Алисы приятен. Однако теперь необходимо проводить корректировку в планы предстоящего праздника. Да, и как бы позабытая Вирджиния не свалилась мне на голову из своей Австралии?

И на этой курьезной мысли — новая песнь телефона. Я обмер — мама родная, она?!

Нет, это оказался, к счастью, господин Соловьев. Со своими поздравлениями. Я же его огорчил требованием, снять с меня ищеек. Мой товарищ начал валять дурака: какие такие, да я с ума спятил, да, за кого я его принимаю?

— Соловушка, — сказал. — Ты меня, мудака, знаешь. Я предупредил. Мечтаешь иметь трупы к новогоднему столу, тогда о чем речь?

— Не хочу ничего от тебя иметь, психа, — буркнул. — Встретимся после Нового, поговорим…

Тьфу ты, что за наказание? Все со мной хотят говорить. После праздника. О чем? Странные какие-то звонки — Иван Стрелков, Алиса, господин Соловьев?.. Не хватает только пламенного привета от Вирджинии, ей-ей… Будет полный набор поздравительных открыток!

Задумавшись, я прихватил с подоконника мандарин и, очистив оранжевый шарик, принялся его жевать. У него был странный запах — запах смерти.

Неожиданная и восхитительная гостья из первопрестольной прибыла с величайшей помпой. На собственном спортивном «пежо» и в шубке из серебристой норки.

Хорошо, что был вечер и ветровский обыватель не видел ветреной посланницы из ночного и свободного пространства, усыпанного бриллиантовой звездной крошкой, а то бы удавился на месте. От беспросветности своего бытия.

— Алешка, душечка! — висла на моей шее; была необыкновенна энергична, весела и страстна в своем желании любить, любить и любить. — Хочу тебя, как весенняя коза!..

— О, Боже! Сейчас же зима, — отбивался из последних сил. — Давай в Новом году, родная моя?

— Почему, любимый?

— Есть одна проблема. Маленькая. На полчасика.

— Какие проблемы в новогоднюю ночь? — возмущалась. — Ой, Леха-Леха, ты меня не хочешь трёхать? Разлюбил?

— Люблю.

— Не любишь!

— Лучше помоги.

— Как?

— А вот так, — и объяснил наши последующие общие действия по встрече Деда-мороза у входа в ресторан «Эcspress».

Алиса потребовала шампанского — у неё от моих завиральных идей голова пошла кругом; и потом надо же проводить Старый год, который был вполне удачный для нас, мальчика и девочки, — мы в нем встретились, ур-р-ра!

Нервничая, удачно открыл бутылку — пенная струя, вышибив пробку, залила всю кухню. Алиса хохотала как сумасшедшая. Затем выпила, перевела дух:

— Значит, так и сказать: «Лапоть, я тебя люблю, вот тебе новогодний подарок от Чеченца!.. Глянь, балда, на себя!.. На маленькую такую точечку, радость моя лапотная!..»

— Меньше экспрессии, дорогая.

— Чего меньше?

— Страсти, черт подери!..

— Поняла, страсть на потом… Для нас!

— Не в бровь, в глаз!

— Атас! Рабочий класс!.. Асса!

— Уррра!

По всему Ветрово на ветру качались фонари и гирлянды. Ресторан «Эcspress» тоже пылал праздничными огнями. Кадушки с туями были завалены серебряным дождиком. Рядом с ними дежурил Филиппок в образе Деда-мороза со скипетром, отгоняющий галдящий отряд шлюшек, мечтающих прорваться на именованный ужин для отцов города.

«Нива» без включенных габаритных сигналов крылась под тенью жилого дома, «пежо» находилось за квартал от места действия.

Чтобы отвлечь свою страстную даму сердца от дурных мыслей и поступков, я вел душещипательную беседу по мобильному телефончику.

— Как там дела, милая?

— Издеваешься, да? Сижу, как пи… да на необитаемом острове! Ни одной живой души. Ну и деревня здесь. Люди, ау!

— Потерпи минуточек несколько.

— За каждую минутку ответишь, милок. Сколько там до Нового?..

— Еще двадцать…

— Прекрасно!.. Я из тебя, ненаглядный сокол мой, все соки отсосу…

— Алисочка, приготовилась, — увидел, как подплывает к ресторану «кадиллак» господина Лаптева и два джипа «Чероки» с телохранителями.

— Есть, командир, — и прервала телефонную связь, как жизнь.

… Через крест оптического прицела вижу, как из лимузина выходит уверенный, презентабельный хозяин жизни, как подает руку даме, выбирающейся из салона в соболином манто, отливающимся фольгой, как к ним торопятся телохранители и кидаются любвеобильные фурии, как осыпают прибывших серебряным дождиком и конфетти; потом вижу: в руке доморощенного «барона» мобильный телефончик, а в области сердца — пляшущая алая точка смерти.

С Новым годом, с новым счастьем!

И когда растерянный взгляд врага скользнул вниз и зафиксировал точку смерти в области своего всесильного сердца торгаша, я, сдержав дыхание, как меня учили, старательно и плавно утопил спусковой крючок.