Горячий лед - Фридрих Незнанский Страница 48

Лена слабо улыбнулась, но на душе у нее было нехорошо. Время от времени в памяти возникала старуха с сумасшедшими глазами и ее страшными пророчествами. Нет, Лена всему этому не очень-то верила, но при слове «убийства» невольно вздрогнула и поежилась.

А Гордеев после разговора с Леной тогда, в летнем кафе, ни разу еще не спрашивал ее о Колодном, об их отношениях и о ее чувствах. Да и что можно спрашивать о чувствах человека, у которого убили любимого, если, конечно, Колодный заслуживал такого звания. И тем не менее Юрий понимал, что Лене очень тяжело. И еще одно убийство у нее на глазах! Ей действительно после всего этого нужен был хороший, продолжительный отдых где-нибудь на море.

— Юр, Знаешь, мне кажется, что если я после всего этого не отдохну, не приду в себя, я просто сойду с ума. Хочу на море. Ужасно хочу. Вчера смотрела в окно, представляешь: солнце светит, небо яркое-яркое, такого темно-голубого Цвета, и ни единого облачка. У нас, на севере, такое очень редко бывает летом. Обычно зимой, когда небо кажется высоким-высоким. И вот еще такое небо бывает на море и в горах. Я как только это поняла, мне прямо плакать захотелось. Нет, если я в скором времени не побываю на море, я на себя руки наложу.

— Ну, — протянул Гордеев, — если все так серьезно, тогда ладно, так уж и быть, придется мне за тебя просить у Меркулова. Авось смилостивится. Еще Турецкого к этому делу подключим. Только с одним условием. Ты возьмешь меня с собой на море!

— Какой хитрый! Ну конечно, если ты выступишь моим защитником перед Меркуловым, то придется-таки тебя с собой брать. Только и у меня будет одно условие: никаких разговоров о работе!

— Обещаю! — с готовностью ответил Гордеев. — Какие могут быть разговоры о работе, когда рядом такая женщина!

— Да! Боюсь, если ты будешь рядом со мной на отдыхе, то я так и не отдохну! — принялась кокетничать Лена.

— Отдохнешь еще как! — двусмысленно пообещал ей Гордеев.

Так они ехали на полной скорости и разговаривали о какой-то ерунде. Ни у Гордеева, ни у Лены не было ни сил, ни желания разговаривать о том, что им предстоит, к тому же, что именно ждет их в Петрово-Дальнем, ни Лена, ни Гордеев не знали… Каждый из них намеренно избегал этой темы. Наконец, Лена не удержалась и спросила:

— Юра, как ты думаешь, что сейчас будет?

— Что, что! Захват.

— А получится?

— У ОМОНа-то и не получится?!

— Да нет, я не об этом. У нас получится?

— Мне почти на сто процентов кажется, что все у нас получится. Столько совпадений подряд не может быть!

— Ты меня успокаиваешь.

— Я говорю правду.

Между тем они уже подъезжали к месту действия. Вдалеке были видны многочисленные огоньки — фары машин, какое-то шевеление. Машина Гордеева еще даже не успела подъехать к наибольшему скоплению людей, как человек в форме остановил их. Он отдал честь и с достоинством произнес:

— Ваши документы, пожалуйста. Здесь производится операция «Захват», боюсь, вам не проехать.

— Моя фамилия Гордеев, — сказал Юрий, доставая документы. — Вас должны были предупредить насчет меня.

— Хм, — тот нахмурился. — Гордеев? Боюсь, я ничем не могу вам помочь.

— Но… — начал Гордеев.

Тут Лена достала свои документы.

— Следователь Генпрокуратуры Бирюкова, — отрекомендовалась она. — Думаю, нас ждут…

Ни сказав на это ни слова, а только мельком взглянув на Ленины документы, омоновец вновь отдал честь и пропустил их.

— Ну, ничего себе у Грязнова юмор! — возмутился Гордеев. — Тебе, значит, можно, а мне нет. Тебе, вроде того, дорога открыта. А я? А если бы я без тебя был, каким манером мне надо было бы пробираться к Грязнову? И зачем он, собственно, звонил мне и приглашал на захват!

— Не горячись. Я думаю, он все правильно сделал. Ну, сам посуди, кто ты такой, чтобы присутствовать при операции захвата? Адвокаты, знаешь ли, люди хорошие, но у них с ОМОНом и с захватом мало общего.

— И все равно, — не унимался Гордеев. — Как бы я без тебя проехал?..

— Хватит чушь говорить! Куда ты без меня? — И она улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок.

По приказу Грязнова дом Буздыгана взяли в кольцо. Омоновцы были готовы к захвату и ждали только приказа. Примешивающийся к дорожным фонарям свет от фар милицейских машин окрашивал ночное небо в желто-фиолетовый цвет. Обстановка стояла напряженная. Сам Грязнов стоял за кольцом милицейских машин, облокотившись на один из автомобилей, в руке у него был громкоговоритель. Он доброжелательно смотрел на вылезающих из машины Гордеева и Елену.

— Быстро вы, — сказал он. — Мы уж хотели за вами съездить, а потом опять сюда вернуться. Буздыган тоже уже за вас волноваться начал, чего это, говорит, их так долго нет?

— Еще не начинали? — спросил Гордеев.

— Как же тут начнешь? Вас ждали.

— А Буздыган что же? — поинтересовалась Лена.

— А что Буздыган? Ты думаешь, он еще ничего не заметил? Да у него, наверно, крыша поехала. Думает, ОМОН приехал и не захватывает! Может, они в гости, только без приглашения стесняются? Ждут, чтобы их позвали?

— Ладно, — потупился Гордеев. — Мы ехали так быстро, как только позволяла моя машина.

— Не очень-то твоя машина хороша, скажу я тебе.

— Да? А кто запретил меня пускать? — вдруг опять завелся Гордеев.

— Я такого не говорил.

— Да, конечно, просто не предупредил, что я приеду.

— Но я же предупредил, что Бирюкова приедет.

— А если бы я приехал без нее?

— Ну, тогда извиняй, — усмехнулся Грязнов.

— В чем дело? — вмешалась в разговор Лена. — Что происходит? Хватит препираться. Почему ничего не начинается? Что-то случилось?

— Я жду, — изрек Грязнов. — Мне должны доложить обстановку, и тогда я приму решение о захвате.

Как раз с этими его словами к Грязнову спешно вторил Грязнов. — Так уж и быть, я забуду про этот твой необдуманный поступок!

Окошко опять открылось и оттуда полилась какая-то трудноразбираемая брань. Грязнов вопросительно посмотрел на Гордеева и на Лену.

— Чего, чего он там мне пожелал? Приятного аппетита? Я что-то не расслышал.

Лена с Гордеевым пожали плечами.

— Я не понял, что вы мне пожелали? — спросил в рупор Грязнов. — Повторите, пожалуйста, еще раз.

— Пошел ты на… — донес до них ветерок.

— В первый раз было длиннее, — отметил Грязнов и, приложив рупор ко рту, продолжил: — Эй, уважаемый! Мне надоело с тобой нянчиться! Повторять двести раз не собираюсь. Повторяю в последний. Не заставляй меня отдавать приказ на захват, сам знаешь, чем это чревато. Так вот, сопротивление, как я уже говорил и как ты сам, я надеюсь, уже убедился, бесполезно. И поэтому выходи с высоко поднятыми руками. И без всяких там фокусов!