Противоядие для свекрови - Людмила Ситникова Страница 46

– Машка недалече обитает, рядом с метро «Домодедовская». Вы, касатики, сейчас к остановке идите и садитесь на семьсот шестьдесят пятый автобус.

– Мы на машине.

– А-а, тогда за десять минут доберетесь. Попутного вам ветра.

* * *

Любительница горячительных напитков Маруська встретила гостей при полном параде. Правый глаз подбит, на левой щеке красовался синяк, на лбу виднелись многочисленные царапины.

Разговор с выпивохой был коротким и продуктивным. Уяснив с десятого раза, что от нее хотят, Маша поставила условие:

– Тысячу рублей на стол, и ключи ваши. Но завтра с утра… чтоб как штыки. Чтоб вернули! Чтоб…

– Мы поняли, – быстро заверила Копейкина.

Узнать у нетрезвой особы, кому именно она сдает квартиру, оказалось делом сложным и гиблым.

Впившись мутным взглядом в Столярова, Маруся невнятно бормотала:

– Мужик какой-то. Я в его паспорт не заглядывала. Он мне деньги вовремя платит, значит, хороший человек.

Вернувшись в район Братеево, Катарина выскочила из «Фиата»:

– У меня ноги подкашиваются, как представлю, что Рита уже…

– Не нужно ничего представлять. Дай мне ключи. Будет лучше, если ты останешься в машине.

– И не подумаю! Поднимемся вместе!

Прежде чем воткнуть ключ в замочную скважину, Виктор позвонил:

– Подстраховаться не повредит.

– Быстрее, быстрее.

Щелкнул замок, они оказались в темной прихожей. Нащупав выключатель, Катарина включила свет.

– Марго находилась в той комнате.

Столяров толкнул дверь.

Зажмурившись, Катка следовала за ним. Глаза она открыла, услышав тихое:

– Бог мой!

Рита лежала на кровати, укутанная толстым одеялом. Рот бедолаги был заклеен пластырем, а глаза… Господи, какие у нее были глаза. Испуганные, полные ужаса и невыносимого отчаянья.

Подбежав к Марго, Катка постаралась отклеить пластырь. Виктор тем временем сдернул одеяло. Ноги и руки Риты были перевязаны веревкой настолько туго, что пальцы посинели и являли собой жалкое зрелище.

Справившись с пластырем, Копейкина принялась развязывать веревку.

– Вить, принеси ножницы или нож.

– Катарина… Катарина, – Маргарита давилась рыданиями.

С ее пересохших уст слетало лишь имя Копейкиной.

– Успокойтесь, все позади, теперь вы в безопасности.

– Вы… как вы решились… откуда узнали?

– От Беляны, она сказала, что твоя мама тебя ищет.

– Он ни разу не разрешил позвонить родителям, сказать, что я жива. Заставлял лгать вам… он страшный человек. Настоящее чудовище!

Виктор ловко разрезал веревку. Рита попыталась встать.

– Я думала, уже никогда не поднимусь с этой кровати. Сергей обрек меня на ужасную, медленную смерть. Он маньяк! В скором времени, Катарина, вас должна была постичь моя участь. Вы рыжая… а он испытывает нездоровое влечение к рыжеволосым женщинам. Я поняла это слишком поздно. А ведь Беляна меня предупреждала, она говорила, что Макаров псих…

– Я немедленно звоню в милицию, – Столяров достал из кармана сотовый.

– Нет! Умоляю, не надо милиции! Прошу вас. Я хочу поскорее уехать из этой квартиры.

– Рита, вы ослабли, вас необходимо показать врачам.

– Катарина, давайте договоримся, ни милиции, ни врачей нам не нужно. Пожалуйста, увезите меня отсюда. Я хочу как можно скорее забыть кошмар, который пережила, находясь в заточении.

Виктор помог Марго встать:

– Пару дней необходимо отлежаться. У меня дома вас пальцем никто не тронет.

– Позвоните моей маме. Сообщите… скажите… она с ума сходит.

– Непременно позвоню, – Ката гладила Риту по бледным щекам.

Дома у Столяровых Маргариту сразу же уложили на кровать.

– Почему вы не пытались дать понять Катарине, что Макаров удерживает вас в квартире насильно? – допытывался Виктор.

– Каким образом? Он не отходил от меня ни на шаг. Постоянно сидел в изголовье.

– А я, идиотка, не замечала очевидного. Грязная посуда, таз с закисшим бельем, волосы… кстати, как они появились на раковине?

– Когда мы были вдвоем, Макаров развязывал мне ноги, и в течение нескольких часов я могла ходить по квартире. Он неотступно следовал за мной, даже в туалете я находилась при открытой двери.

– Мерзавец!

– Вить, его деяния нельзя оставлять безнаказанными, ты должен что-нибудь предпринять.

– Не сомневайся, он свое получит.

– Можете на меня кричать, – пискнула Рита, – но я ни за что не соглашусь написать заявление в милицию. Боюсь его больше смерти, он постоянно мне угрожал. Обещал в случае неповиновения расправиться с родителями.

– А история твоей несчастной любви, замужество, болезнь?

– Все ложь! От начала до конца. У меня не имелось выхода, я должна была врать и выкручиваться, чтобы не вызвать его гнев.

* * *

Маргарита Усова приехала в Москву с твердым намерением остаться в столице навсегда. Довольно-таки смелое решение для провинциалки, за плечами которой лишь аттестат о полном среднем образовании, чемодан с пожитками и семь тысяч рублей, выданные родительницей «на первое время». Мать Риты и понятия не имела, что на те деньги, которые – по меркам деревеньки в Тульской области – считались огромным капиталом, в Москве особо не разбежишься. Маргоша поняла это сразу, как только таксист, вызвавшийся подбросить девицу до места назначения, назвал астрономическую сумму.

На метро Рита добралась до «богачки» бабы Капы. Богачкой старуху прозвали после того, как в конце девяностых сын забрал мать из деревни и поселил в микроскопической однушке на окраине столицы.

Баба Капа была «доброй» старушенцией. Поставив на кухоньку раскладушку, она заявила:

– Спать будешь здесь. В месяц плати мне две тысячи, харчи покупай на свои деньги, света много не жги, воду зря не расходуй, по телефону часто не звони.

Соседка Капы помогла Марго устроиться продавщицей в магазин, торгующий хлебобулочными изделиями.

Вся получка уходила на еду, плату за квартиру и мизерные переводы матери.

Но Марго не унывала. «Не все сразу, – успокаивала она себя. – Пообживусь, пообвыкну и обязательно встану на ноги».

Однажды, забежав в книжный, Маргарита заметила красивого мужчину, внимательно всматривающегося в обложку книги, с которой улыбалась рыжеволосая красавица.

– Вы не находите, что эта женщина похожа на меня? – обратилась она к незнакомцу.