Любовь к камням - Тобиас Хилл Страница 46

Дом ее находился за милю от нашего, на Саутэнд-роуд. Там постоянно пахло капустой, хотя мы питались почти одними рыбными палочками. В школе делали рисунки фамильного древа: одна бабушка, две внучки, три собаки. Такая семья была интереснее, чем двое вверху — двое внизу в книжках с картинками. В саду был теннисный корт, где мы играли в футбол от ворот к воротам. Для этой игры требуются всего двое, нас и было двое.

Мою сестру зовут Энн. Она старше меня на пять лет. В детстве я любила ее как кинозвезду. Когда я не понимала ничего, она понимала все, даже шутки Эдит. Помню ее первого парня, Стюарта. В школе он пользовался успехом потому что умел пукать похоже на фырканье котиков. Я ревновала его к Энн и гордилась, что у меня есть она и он.

Сейчас Энн занимается международной благотворительностью. Много ездит. Жениха ее зовут Рольф, он меня смешит. Вероятно, он пукает, но, думаю, непохоже на фырканье котиков и не на публике. Публику представляю собой я. Обоих я не видела уже несколько лет. Сестра живет полной жизнью, как и должно быть, я за нее рада. Мешать ей не хочу. Стараюсь держаться подальше от Энн — не потому что перестала ее любить. Она не понимает, что я делаю, и я не хочу, чтобы понимала.

Эдит оставила больше тысячи фотографий. Энн, видимо, сохранила множество их; мне много было не нужно. Сейчас у меня только три. Могу вынуть их, продолжая писать, из страниц записной книжки.

1. Снимок сделан «лейкой» на 35-миллиметровую пленку. Без штатива, с высоты роста Эдит. Энн схвачена на ходу, увидевшей себя в зеркале фотостудии. Ей одиннадцать лет, она в новой школьной форме. Уже более красивая, чем когда-либо буду я. В зеркале она выглядит пытливой, все еще удивленной собой. Стоит лето, последнее в жизни матери. Позади Энн в зеркале отлив — Саутэндский волнорез уменьшается к концу.

2. Снимок со штатива. Грязь у ворот фермы. Почва красноватая, железистая; видимо, это Херефордшир, где у Эдит жили друзья. На земле куфические отпечатки подков, собачьих лап. Следы сапог. Колеи от тракторных гусениц во влажной земле. Грязь сползает обратно в борозды и впадины.

3. Я. Старый снимок «Полароидом», хранившийся вместе с остальными непонятно зачем. Я сижу за кухонным столом, едва подросшая настолько, чтобы смотреть поверх него. На столе торт ко дню рождения с шоколадной глазурью и зеленым желе. На мне платье в цветочек и конусообразная шляпка. Я в ожидании торта. Голова запрокинута назад, под подбородком удерживающая шляпку белая резинка. За моей спиной темнота, запертая за дверью темной комнаты.

Эту фотографию я храню не из-за себя. На ней есть пятно. Редкостное и драгоценное — отпечаток пальца матери на переднем плане.

Я в доме сестры. Должно быть, пять лет назад. Стоит зима, букмекеры все еще принимают ставки на то, что Рождество будет со снегом. Сегодня у Энн день рождения. Снизу доносится гул голосов гостей, смех. Я снимаю пальто, бросаю на кровать и тут вижу компьютер Энн. Она говорила о нем внизу. Я почти не слушала. Это подарок Рольфа, ее нового кавалера-немца. Вокруг письменного стола огромные пустые коробки, усеянные черными и белыми пятнами. Мне они кажутся похожими на прямоугольных коров, правда, я уже выпила, еще до приезда сюда. На прошлой неделе я отказалась от получения степени бакалавра в Школе изучения стран Востока и Африки. У меня в жизни другие планы, хотя Энн возражает против этого. Я начала искать кое-что.

Среди колоссальных коробок высится столь же колоссальный компьютер. Со спикерами, башенками, плато клавиатуры и сканером. Он напоминает мне кукольный дом, хотя у Энн кукольных домов никогда не было, она не любила их. Монитор включен, на экране проплывают разноцветные геометрические фигуры. Пирамиды, треугольники, сферы, квадраты.

Я сажусь к столу. Компьютер еще пахнет упаковкой. Блещет новизной, как Рольф. Касаюсь клавиатуры, и узоры на экране исчезают, вместо них появляется меню Интернета. Ленивая сестра, думаю. Расточительная, оставила компьютер включенным. Однако мне любопытно. У меня нет настоящего компьютера, лишь подержанный студенческий «эмстред», льющий из покрытого пятнами монитора противный зеленый свет. Интернет для меня нов и может оказаться полезным.

Прошло тринадцать лет со дня смерти матери. Два года с тех пор, как я увидела рубин Черного Принца. Все это время он не давал мне покоя. Пять месяцев с того, как, собирая материал о рубинах-баласах, я наткнулась на историю «Трех братьев». Заполучить эту драгоценность мне захотелось с первого же взгляда. Сама не знаю почему.

Касаюсь клавишей компьютера Энн. Меню представляет собой перечень сайтов. Названия возникают по мере того, как я набираю их данные, это медленное продвижение мимо http://www.anchor.ouija.co и http://www.big.bazongs.co.uk . Если существуют более быстрые способы это делать, мне они неизвестны. Тут я невежда.

Прикладываюсь к стакану, держа палец на клавише загрузки. Вино липкое, ощущаю его вкус на губах. Когда снова смотрю на экран, оказывается, я уже достигла http://www.jewsforjesus . Возвращаюсь назад и останавливаюсь. Почти сорок сайтов определяются словом «драгоценность». Выбираю один наобум. Появляется символ в виде песочных часов. Когда песок высыпается, открывается сайт.

Это чат. Вдоль кромки экрана меню мест для встреч, пространства для найма. «Мыльные оперы», «Футбол», «Одинокие сердца». Рядом с ними в рамке терпеливо ждет фамилия пользователя: СТЕРН7. Задумываюсь, зачем Энн выходит на этот сайт, с кем общается и где. Курсор мигает на «Драгоценностях и антиквариате» (Единственный чат в сети для коллекционеров!). Дважды нажимаю кнопку, появляется пространство. Абракадабра. Коробки в коробках.

Внутри беседуют несколько человек. Их тексты прокатываются по экрану один за другим, как волны. Двое обсуждают анималистские мотивы в Амударьинском сокровище. Третий хочет поговорить о своем новом революционном методе варки таиландского риса. Я все-таки оставляю запрос. Пальцы касаются клавишей быстро, но неточно. Я всегда делаю ошибки. Дело не только в подпитии.

СТЕРН7 ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ, ПРИВЕТ. Я ВЕДУ ПОИСК ГРАФА ТРИ БРАТА. НАДЕЮСЬ НА ПОМОЩЬ. К. СНЕРТ.

— Черт, не могу даже правильно набрать собственной фамилии, — говорю. И прежде чем успеваю исправить ошибку, слышу зов сестры. В ее голосе недоумение. Меня слишком долго нет на ее празднике. Я оставляю компьютер и спускаюсь к компании.

В пять утра мы с Энн заканчиваем уборку. От усталости и дыма у меня жжет глаза. «Смотри, — говорит Энн, склоняясь над кухонной раковиной, — снег!» Я иду наверх за своим пальто. Предвкушаю выход на улицу. Рассвет, бодрящие снежинки.

Застегивание пуговиц пальто — сложная операция. Возясь с ними, замечаю какое-то движение. Компьютер все еще включен. На заставке снег и кристаллы. Подхожу, касаюсь клавиш. Тот чат все еще на экране. Мой запрос стерт дальнейшей болтовней. Где-то уже день, думаю, люди это видят при естественном освещении; и на моих глазах возникает новая надпись:

7П92Х. АДРЕСАТ СТЕРН7 — ПОВТОРЯЕМ СНОВА: АГРАФ. НЕ ГРАФ, КТО ВЫ?

Сонливость у меня как рукой снимает. Своим неточным набором я непреднамеренно сдала кодовое слово. И кто-то раскрыл код. Очень интересно, думаю, как я была наивна, что до сих пор не пользовалась Интернетом. Набираю: