Сладкая ночка - Екатерина Черкасова Страница 45

Я застыла, вцепившись руками в жесткую подушку.

— Но зачем? Зачем я ему? Разве нет местных девушек, которых их родители с радостью отдадут за богатого мужчину?

— Нет, — коротко ответила Фатима. — Свободных девушек больше нет. Есть две вдовы, но не жениться же ему на вдове, которая побывала в постели другого мужчины и родила ему детей.

— А как ты сама к этому относишься? — осторожно спросила я. — Ты не ревнуешь?

Фатима неприязненно посмотрела на меня.

— Какая жена радуется, когда муж приводит в дом другую? Я не могу больше рожать детей. Надеюсь, ты сможешь.

Я чуть не закричала, такую замечательную перспективу рисовала Фатима.

— Но у вас же есть дети, я видела. Зачем еще? И с чего ты взяла, что больше не можешь? — я пыталась уцепиться за любую соломинку. — Ты же еще молодая, не больше сорока.

— Мне двадцать шесть, — мрачно заметила Фатима.

Лучше бы я откусила свой болтливый язык! Я смущенно замолчала.

— Я родила ему четверых, но уже два года, как я не могу забеременеть. Последние роды были очень тяжелыми, я чуть не умерла…

— Разве четверых не достаточно? — удивилась я. Хорошо зная исламский мир, я считала, что четверо — это неплохо.

— Он мужчина. Он хочет постоянно доказывать свою мужскую силу. Для этого я должна постоянно рожать детей, а то люди скажут, что он больше ни на что не годен.

— Но их надо кормить, воспитывать, учить, наконец!

— Вырастут, — Фатима равнодушно пожала плечами. — Но тебе повезло, Махмуд — мужчина сильный, ты будешь довольна. Он купит тебе золотой браслет и кольцо на рынке в городе.

— А город далеко? — уцепилась я за ее слова.

— Нет, рядом, три дня пути всего. Мы ездим на рынок продавать сыр, шерсть, верблюдов, коз. Махмуд богатый. У него много верблюдов и коз. Ему тоже с тобой повезло. Ты одна, некому платить выкуп.

— А сколько выкуп?

— За тебя? — Фатима оценивающе оглядела меня. — Верблюдов пять. За меня отдал восемь, но мне было пятнадцать, и я была очень, очень красивая.

— И когда же свадьба? — спросила я, обдумывая возможности побега.

— Завтра. Чего тянуть. Придут тетушки, зарежем и испечем козленка, приготовим сладостей, кускус. Повеселимся.

— А что с моей подругой?

— Махмуд решил, будет по хозяйству, с козами, за детьми присмотрит.

— В рабстве? — с ужасом в голосе воскликнула я.

— Рабство? У нас нет рабов. Она может уйти, если хочет, только куда она пойдет? Махмуд и так был очень добр, что решил вас не разлучать.

— Спасибо, — ядовито произнесла я, но Фатима не поняла моего тона.

— Да-да, очень добр, — подтвердила она.

Я просидела в комнатке до вечера, обдумывая свое положение. Я очень надеялась на Ивана и Ясмину, наверняка они догадались, что с нами что-то случилось.

На закате вернулся Махмуд. Он вошел в комнату, удовлетворенно посмотрел на меня:

— Теперь другое дело, одета как человек.

— Это правда, что вы собираетесь на мне жениться? — спросила я в лоб.

— Да, — кивнул он с достоинством. — Ты рада? Я самый богатый человек в округе. Со мной ты не будешь знать, что такое голод. Я куплю тебе золотые украшения.

Что бы я ни сказала в этот момент, он все равно не понял бы меня. Этими людьми правит рациональность, без которой нельзя выжить в пустыне. Если жениться, то на молодой, сильной, здоровой, способной рожать детей, которые будут помогать по хозяйству, заниматься верблюдами и овцами. Если выходить замуж, то за сильного, крепкого хозяина, который будет кормить и даже покупать украшения. Впрочем, последнее уже баловство.

Я понимала, что любые доводы были бы бесполезны. Это все равно что разговаривать с инопланетянином.

— И вы даже не хотите спросить, кто я, откуда и вообще мусульманка ли я?

— Я вижу, что ты арабка, а значит, мусульманка. Все остальное меня не интересует. Ты красивая. — Он подошел вплотную ко мне, прижал мою руку к своему телу. — Чувствуешь? Он хочет тебя.

Я повернула голову, на пороге стояла Фатима и осуждающе смотрела на нас. Ревнует, еще как ревнует!

Махмуд выпустил мою руку.

— Пора ужинать, — сказала Фатима и вышла.

Мы ели руками пшено с овощами из большой общей миски, запивали козьим молоком. Оно неприятно пахло животными. Руки едоков были не особенно чистыми, но я старалась не обращать на это внимания.

— Можешь отнести своей подруге, — Фатима сунула мне миску с едой и кружку воды. — Это там, — она махнула рукой.

Махмуд открыл запертую дверь, и ко мне из дурно пахнущей темноты бросилась Кира.

— О господи, Лилька, что происходит, куда мы попали?!

Я сунула ей в руки миску.

— Помолчи пока, — сказала ей и обратилась к Махмуду: — Поймите, пожалуйста, Кира — моя подруга. Она не может находиться здесь. Позвольте ей спать в комнате.

— Сегодня она останется здесь. Завтра, в день свадьбы, я ее выпущу, — сказал Махмуд тоном, не терпящим возражений.

— Утром тебя выпустят, — сообщила я Кире. — Извини, больше ничего сделать не могу. Потом все объясню.

Махмуд взял меня за плечи и вывел из хлева. Бедная Кира! Сначала яма в лагере террористов, потом хлев с козами… Но моя участь страшила меня еще больше. Этот чернокожий человек огромного роста и его жена, сгорающая от ревности, пугали меня еще больше.

Постель мне приготовили просто: Фатима бросила одеяло на ковер, видимо, посчитав, что этого достаточно. Я пролежала без сна всю ночь, строя различные планы и время от времени выглядывая через маленькое окошко в ночь, надеясь увидеть Ивана и Ясмину. Я была уверена, что они нас не бросят. Еще я очень боялась, что придет Махмуд. Но он, видимо, как истинный мусульманин, решил дождаться свадьбы. Не знаю, к чему он относил эпизод у водопада. Может быть, считал, что в тени деревьев Аллах его не видит. Я тихонько вышла во двор, надеясь, что входная дверь не заперта и мне удастся улизнуть. Но все было наглухо закрыто, дом напоминал крепость. Сзади на землю упала черная тень.