Сладкая ночка - Екатерина Черкасова Страница 44

— Эх, жалко утюжка нет, — шутливо посетовала Кира.

— Да, сейчас бы расчесаться, — я запустила руку в свои неровно стриженные спутанные волосы, — крем для тела, крем для лица, какой-нибудь увлажняющий, маникюр, педикюр… — я с сожалением посмотрела на обломанные ногти и загрубевшие ноги.

— Ага, массажик с кокосовым маслом или маслом сандалового дерева, которое ты всегда привозишь мне из Египта, — поддержала меня Кира.

Мы растянулись на травке, в тени деревьев. До нас доносились шум водопада и пение птиц. Я закрыла глаза и почти уснула. Мне пригрезилось, что я нахожусь во дворце фараона, лежу на шитых золотом подушках возле большого бассейна с фонтаном в центре, занимающего почти всю комнату. Моя рука опущена в воду, и я лениво вожу ею в воде. Рабыня натирает мое тело маслами, я жду моего господина, Абдул Азиза… Но вместо него входит чернокожий гигант. Его черное мускулистое тело блестит от пота, он издает запах возбужденного животного.

— Что будем дальше делать? — разбудила меня Кира.

— Откуда я знаю? — вздохнула я. — Нам бы живыми остаться.

— Останемся! — со странной уверенностью сказала Кира.

Только сейчас я поняла, что она совершенно перестала ныть и жаловаться!

Я опять погрузилась в дрему, одновременно наслаждаясь плеском воды, шелестом листвы и нежными прикосновениями воды. Мой сон был грубо нарушен тычком чего-то холодного и твердого в бок. Я подхватилась и открыла глаза, инстинктивно прикрывая грудь руками. Из допотопного ружья в нас целился высокий почти черный мужчина лет сорока в грязноватой галабийе. Я попыталась дотянуться до своей одежды, но он засмеялся и покачал головой, продолжая держать меня под прицелом.

— Кира, — тихонько позвала я.

Подруга спала как убитая. Я открыла было рот, чтобы позвать на помощь Ивана, но африканец, поняв мои намерения, приставил к моему лбу дуло. Одновременно он прижал руку к губам, призывая меня к молчанию.

Он больно схватил меня за руку и рывком поднял на ноги. Не выпуская ружья, отвел мои руки от груди и стал меня разглядывать. Абориген казался мне исчадием ада в раю, этот здоровенный черный мужик, от которого разило потом и чем-то животным. От страха у меня подгибались колени, я дышала часто и прерывисто. Он осматривал меня, как верблюдицу на базаре: открыл мне рот, грубо пощупал груди, похлопал по заду. Все происходило в странном тягостном молчании, от которого леденела кровь. Ну, кажется, он хотя бы не собирался меня убивать.

Мужчина вдруг широко улыбнулся, демонстрируя большие желтоватые зубы, и потрепал меня по щеке. Еще раз окинул меня с ног до головы взглядом, и что-то изменилось у него в лице, он стал мять мне грудь жесткими заскорузлыми пальцами, и я застонала от боли. Африканец удовлетворенно хмыкнул, зажал мне рот грязноватой ладонью и положил мою руку себе на пах, показывая, как он возбужден. Я пыталась вырвать руку, но он был очень силен, поэтому удерживал меня, не прикладывая усилий. Внезапно резким движением он развернул меня к себе спиной и сильно прижал к себе. Абориген пытался одновременно удерживать меня, зажимать мне рот и поднимать свою длинную галабийю. Видимо, эта задача была не из легких, мужик ослабил хватку, и мне удалось укусить его за руку. Он не вскрикнул, только схватил меня за горло. Я сопротивлялась, била его пяткой по ногам. Эффект был таким же, как если бы я дубасила в каменную статую. Он боролся со мной и своей галабийей, но внезапно замер, прижал меня так, что на миг я перестала дышать, а затем длинно и удовлетворенно выдохнул. Его хватка ослабела, и я вырвалась из его рук. Кажется, в этот момент опасность быть изнасилованной миновала.

Но мужчина быстро нагнулся и подхватил брошенное ружье. Я опять оказалась под прицелом. Не спуская с меня глаз, он сгреб с камня почти высохшую одежду, жестом велев одеваться. Пока я дрожащими руками натягивала то, что раньше было военной формой, африканец присел на корточки перед Кирой, а затем потряс ее за плечо, зажимая рот. Я только увидела ее огромные, черные, широко распахнутые глаза, обезумевшие от страха. По-прежнему угрожая ружьем, мужчина швырнул ей одежду.

— Боже, кто это? — срывающимся шепотом произнесла Кира, с трудом попадая в штанину и косясь на черного гиганта.

— Видимо, местный житель, — так же шепотом ответила я.

— А где ребята?

— В озере. Я хотела закричать, но он чуть меня не убил, — я не стала уж говорить, что еще и чуть не изнасиловал, чтобы не испугать подругу окончательно.

Мужчина махнул рукой, пропуская нас вперед. Мы медленно пошли. В спину мне упиралось ружье. Кажется, он вел нас в поселок.

Мы прошли по пыльному подобию улицы. Из крошечных окон на нас смотрели любопытные темные лица. Все происходило в странной гнетущей тишине, от которой становилось еще страшнее. Если бы он кричал, произносил какие-то слова, с ним можно было бы вступить в контакт, что-то объяснить.

Наконец мы вошли в одноэтажный дом и оказались во внутреннем дворике, по которому бродили в пыли тощие пестрые куры и расклевывали навоз. По периметру располагались темные комнаты с низкими дверными проемами. Некоторые были занавешены истрепанной выцветшей тканью. Посреди двора стояла грубо сколоченная кровать, покрытая сухими пальмовыми листьями. Видимо, она принадлежала хозяину. Из-за одной из занавесок торчали чумазые детские мордочки, с любопытством смотревшие на нас.

— Фатима! — крикнул мужчина, и я наконец услышала его голос, низкий и, в общем-то, красивый.

Вышла невысокая женщина, темнокожая, но светлее мужа, в темной бесформенной одежде, полностью скрывавшей фигуру. Она вопросительно посмотрела на нашу живописную группу.

— Эту, — он толкнул Киру, — запри в хлеву. А этой, — указал он на меня, — дай приличную одежду, чтоб не ходила почти голая и прикрыла голову. И отведи в комнату.

Слава богу, комнаты у них не запираются, даже нет дверей. Как-нибудь выберусь и вызволю Киру.

Женщина молча взяла меня за руку и повела в так называемую комнату. На вид этой Фатиме было лет сорок, лицо круглое, негроидное, но симпатичное. Здесь, в Сахаре, живут настоящие чернокожие африканцы, хотя и называют себя арабами.

В темной комнате было на удивление прохладно. Косые солнечные лучи падали через крохотное оконце, выходящее на улицу, в их свете танцевали легкие пылинки. На земляном полу — грубые домотканые коврики и не слишком чистые подушки.

— Тебя зовут Фатима? — нарушила я молчание, решив познакомиться с женщиной.

Она молча кивнула. Похоже, они тут не отличаются разговорчивостью.

— А как зовут хозяина? — не отставала я.

— Махмуд. Он самый богатый человек в деревне, — похвасталась она.

— Твой муж?

— Муж, — покивала она головой, усаживая меня на коврик и устраиваясь напротив.

— А меня зовут Лейла.

— Откуда ты, как сюда попала?

Я задумалась, как ей объяснить, откуда я. Не уверена, что она когда-нибудь слышала о России и Москве.