Скромница из царских покоев - Людмила Ситникова Страница 42

Сохраняя спокойствие, Игнат сел в кресло и погрузился в чтение. Пока супруг читал, Анастасия сидела рядом, внимательно следя за его реакцией. Глубокой ночью Игнат дочитал до эпилога.

– Не томи, что там?

– Чертовщина какая-то. Детективная история, в которой сыщик-любитель расследует убийство миллионерши.

– А название? Мальчик на обложке?

– В сюжете есть небольшое отступление – воспоминание главного героя, где рассказывается о смерти его девятилетнего сына.

– И?

– Насть, автор в точности описала смерть Ника.

– Ох!

– Более того, не изменено даже его имя. Пацана звали Никитой.

Колпакова схватила книгу. Пришел черед ждать Игнату.

Утром Анастасия напоминала зомби.

– Что же это? Откуда писательнице стала известна наша история?

Автором детектива была некая Ирина Глининская. Судя по фотографии на обратной стороне нетленки, женщине едва исполнилось тридцать пять лет.

– Ее еще на свете не было, когда погиб Никита. Она в принципе не могла располагать информацией.

– Она нет, но есть другие люди, например отец Ника.

– Брось. В ту пору ему было около пятидесяти. Прибавь еще сорок лет, получится…

– Девяносто.

– И где связь? Он это он, а писательница это писательница.

Колпаков взял сотовый.

– Позвоню Казимиру.

Денисов примчался на удивление быстро.

– Что за спешка, други мои? Зачем я вам понадобился в выходной день да еще с утра пораньше?

– Казик, помнишь Ника?

Денисов насупился.

– Полагаешь, такое можно забыть?

– Забыть трудно, а с появлением этой книги – невозможно.

– Интересная книженция?

– Очень. Сядь и прочти.

Вечером Казик пытался успокоить Колпакову.

– Настен, да ерунда все это. Не бери в голову. Ну подумаешь, авторше стало известно о смерти Ника, и она решила вставить историю в книгу. Не вижу повода для паники.

– А кто, позволь поинтересоваться, рассказал авторше эту историю?

– Да кто угодно.

– Например?

– Родственники Никитки. Мы же не знаем, были ли у него братья, сестры.

– Не забывай также о милиции, – напомнил Игнат. – Они в курсе всего. Сейчас все пишут. Все кому не лень. Допустим, родственница следователя, с которым мы беседовали после гибели Никиты, решила стать писательницей. А он ей сюжетики подкидывает. Логично? Думаю, вполне.

– Нет. Неужели вы не обратили внимания на имена детей?

Казик пожал плечами.

– Почему, я обратил.

– И как их звали?

– Погибшего Ником.

– А тех, чьими прототипами стали мы?

Колпаков открыл книгу на нужной странице.

– Одного мальчишку зовут Денисом, второго Славиком, девчонку Светкой.

– Нормальные имена.

– Глупцы! Включите наконец мозги. Денис это значит Денисов. Это ты Казик. У Славика фамилия Игнатов. Игнатов, врубаетесь? Это ты, Игнат.

– А Светка? Ты ж у нас Анастасия.

– Забыл девичью фамилию собственной супруги?

Игнат выругался.

– Совпадает. Ты ж Светина.

– Что теперь скажете? Автор обвиняет детей в гибели сына главного героя. Прочтите еще раз. При описании этого момента в каждой строчке так и отдает ненавистью. Вот послушайте:

«Никитка лишился жизни по вине жестоких, бессердечных детей, место которым не на воле, а в колонии строгого режима».

Казимир выхватил книгу.

– Хорош! На сегодня сеанс чтения подошел к концу. Я узнаю адрес писательницы и лично переговорю с дамочкой.

Неделю спустя Денисов сообщил Колпаковым о визите к автору детективных романов.

– Как прошла встреча?

– А никак! Глининская подняла меня на смех, заявив, что у нее пока все в полном порядке с фантазией и воображением. Ей не требуется помощь посторонних, чтобы придумывать сюжеты.

– Она настаивает, что все это плод ее фантазии?

– Представь себе, да.

– Но ты же не поверил. Казик, скажи, что ты не веришь. Игнат, не молчи.

– Настюх, давай рассуждать как взрослые люди. Чем тебе не угодила данная книжка? Конкретно тебя, Анастасию Колпакову, в девичестве Светину, никто ни в чем не обвиняет. Так? Ну и к чему весь сыр-бор?

– Согласен с Игнатом. Забудь.

Настя решила не вступать в длительный спор с мужчинами.

А утром она отправилась в книжный и купила все произведения Ирины Глининской. Девять романов, написанных в жанре криминального детектива, были прочитаны Колпаковой меньше чем за неделю.

К счастью, в них не обнаружилось ничего такого, что бы могло вызвать новую волну подозрений.