Госпожа страсти, или В аду развод не принят - Марина Крамер Страница 42

– Да, не пускай его, Коваль, ведь, даже пьяный, я на раз поломаю его, и ты это знаешь.

Этого Хохол уже не вынес, вставая из-за стола и скидывая ветровку. Охранники рванули наперерез, но Коваль отрицательно покачала головой, и они отошли назад. Блондинка метнулась в сторону Малыша, однако Данила быстро шагнул в ее сторону и молча придержал рукой, усадив на место за столик.

– Ну, что же ты? Иди, выясним все раз и навсегда! – предложил Хохол, обнажив свои наколки. – Давай, ты же мужик, так перестань базарить, докажи делом!

И не успела Коваль даже рта раскрыть, как они уже сцепились, снося все вокруг. Это еще хорошо, что, кроме них, на террасе никого не было, иначе пострадавших было бы больше. Марина спокойно подозвала Севу, приложив палец к губам, вынула у него из кобуры пистолет, встала и приблизилась к Егору и Хохлу, вытягивая руку вперед:

– Если вы не прекратите, я выстрелю и грохну кого-то из вас, и мне даже неважно уже, кого именно, – негромко, но отчетливо произнесла она. – Ну?!

Егор остановился первым, прекрасно зная, что Коваль никогда не шутит такими вещами.

– Все, дорогая! Один – один, как в футболе! Убери ствол, детка, я тебя прошу.

У нее вдруг дико заболела голова, так сильно, что помутилось сознание и в глазах потемнело, рука с пистолетом задрожала, он выпал на пол террасы, и Марина завалилась туда же, отключившись. Хохол и Малыш, расхристанные после драки, как по команде кинулись к ней, но Женька успел раньше, а Егора скрутили подскочившие охранники. Он рвался из их рук, но два здоровых парня крепко держали его, пригнув к столу.

Хохол легонько хлопал Марину по щекам, пытаясь привести в чувство, ее голова безвольно моталась туда-сюда, а ресницы чуть подрагивали – сознание начало возвращаться.

– ...урод, твою мать, я тебя завалю, если с ней что-то случится! – сквозь пелену до нее доносился вопль разъяренного Женьки. – За каким хреном ты приехал сюда?! Чтобы не давать ей спокойно жить? Она больна, ей покой нужен, понимаешь? Мне таких трудов стоило поставить ее на ноги, а ты за секунду свел это все на нет, тварь! Забирай свою мочалку и вали отсюда, и впредь обходи заведения, принадлежащие Коваль, за километр, целее будешь!

Что сказал в ответ Егор, она не поняла или не услышала, но когда открыла глаза, ни его, ни его подруги уже не было, а Женька, прижимая к разбитой губе платок, орал на Севу:

– Совсем беспонтовый, да?! На хрен иди тогда, специалист! Как можно отдать пистолет в руки женщине, у которой в голове три дыры, а? А если бы она действительно шмальнула в кого-то?

– Да не смогла бы она...

– Она?! Она еще не такое может, уж мне поверь, баклан! Она с «калашом» на такое «ты» общается, что тебе и не снилось, это я тебе говорю! В другой раз что хочешь делай, хоть бей ее, но ствол в руки не давай, усек? Вот посидели мы с тобой, киска, – заметив, что Марина очнулась, совершенно другим тоном сказал Хохол, помогая ей встать на ноги. – Поедем домой, моя родная, поспишь, отдохнешь... – Он подхватил ее и понес к машине.

– Что у тебя с лицом? – Марина провела пальцем по разбитым губам, по правой скуле, наливавшейся синяком, по рассеченной брови. – Больно?

– Нет, киска, нормально. Но кувалда у Малыша – дай бог! – поморщился Хохол. – Думал – башку оторвет.

– Зачем ты связался с ним? Ведь не было нужды, он ушел бы и так.

– Да он ведь и хотел, чтобы ты увидела, как он мне навинтит, – возмутился Женька, прикладывая к кровоточащей брови платок.

– Зачем повелся, раз понял? Доказать хотел, что и сам можешь? – Она смотрела ему в глаза внимательно и серьезно. – Поверь, меня эти петушиные бои никогда ни в чем не убеждали, это глупо и противно. Я ведь все равно осталась с тобой, я так решила, и пусть он говорит и думает все, что хочет, – по-другому не будет.

Хохол помолчал, точно прикидывая что-то в уме, а потом вдруг выдал:

– Киска, дело не в том. Он задел меня за живое, я ведь и сам все время думаю о том, что в любой момент он вернется и заберет тебя. Скажи честно – тогда, после продажи «МБК», ведь ты с ним была?

– С ним, – не стала отпираться Марина, да и зачем – дело прошлое.

– А я понял. Только после него у тебя так светятся глаза, только после него ты спишь почти сутки, я давно заметил.

– Почему не сказал?

– Не хотел выглядеть ревнивым мужем, – криво усмехнулся Женька, трогая разбитую губу, из которой опять засочилась кровь. – Ждал, что сама расскажешь, а потом догадался, в чем дело.

– Жень, а ведь это ему я продала «МБК», ты понял? Он нашел фирму и предложил ей провести сделку, вложив в нее свои деньги. Я даже не знала. – Они сидели в машине, вернее, сидел Хохол, а Марина лежала у него на коленях, глядя в глаза снизу вверх. – Так что теперь он снова будет жить здесь.

– Только теперь я не подпущу его к тебе ни на шаг, хватит!

В Женькином голосе было столько решительности, что Марина не усомнилась в его словах. Жека Хохол всегда делал то, о чем говорил, а уж если речь заходила о чем-то, связанном с Коваль, вариантов не было.

– Он и сам больше не подойдет. Он, скорее всего, женится на этой девочке, дождется рождения ребенка и отстанет от меня со временем, на что я от всей души надеюсь.

– Киска, а давай с тобой тоже поженимся? – предложил Хохол, наклоняясь к ее лицу и касаясь губ.

– Нет, Женя, мы с тобой не поженимся. У меня был один муж, и это так и останется, не обижайся. Разве нам плохо так, как есть? – Марина подняла руку и погладила его по щеке. – Знаешь, я поняла, что тоже тебя люблю, пусть не так, как его, но ведь и невозможно одинаково, правда?

– Правда, киска... поцеловал бы тебя, да не могу – кровь идет...

– Хочешь, я поцелую тебя сама? Так, как только я могу, хочешь? – Но он отказался, не любил, что ее всегда искренне удивляло – ни один мужик не отказывался от подобного предложения.

Дома они сразу пошли в ванную, завалились в джакузи и провели в ней больше часа, лаская друг друга и расслабляясь в пузырящейся воде. Женька задумчиво гладил ее грудь, заставляя Марину вздрагивать и прижиматься к нему.

– Жень, перестань... ты меня разводишь, что ли?..

– Так вот он я, – шепнул он на ухо. – Возьми...

Идиллии помешала Ветка, о присутствии которой в доме ни Марина, ни Хохол даже не подозревали. Она ввалилась в спальню, даже не удосужившись постучать, и Женька заорал было, но Марина, заметив на хорошеньком Веткином личике слезы, велела ему замолчать.

– Покурю пойду, – буркнул раздосадованный Хохол, а Ветка присела на краешек кровати и закрыла руками лицо.

– Маринка, я влюбилась... – всхлипнула подруга, когда за Женькой закрылась балконная дверь.

– В Кольку, что ли? – удивилась Марина, но она покачала головой:

– Нет... в его отца... – и уткнулась ей в шею, зарыдав еще громче.