Пучина боли - Джайлс Блант Страница 36

Его длинные волосы и моржовые усы, возможно, были в моде лет тридцать назад: они бы подошли ему, будь он тогда рок-звездой. Тюремный срок не истощил его мускулов, которые грозили разорвать швы его футболки. Руки у него были до локтя сплошь покрыты татуировками.

— Помочь? — спросил он.

— Сам решай, — ответил Кардинал.

Кодвалладер замер, не осматривая Кардинала сверху вниз, как поступил бы на его месте обычный человек, а смерив его мертвящим, холодным тюремным взглядом.

— Я вас знаю, — заявил он. — Вы тот самый коп.

— А ты — тот самый человек, который избивал жену.

— Так вы говорили. Это не значит, что так и есть.

— Больничные обследования, врачи и социальные работники, кажется, сошлись во мнении, что это так. Не говоря уж о самой Коре.

— Мне вам нечего сказать, дружище. Я даже не помню, как вас зовут.

— Кардинал. Джон Кардинал. Это я рассказал судье, как обнаружил твою жену со сломанным носом, раздробленной рукой и выдранными клочьями волос. Рассказал, что оба глаза у нее были подбиты, а вся одежда разорвана.

— Я уже говорил суду: я этой хренью не занимался.

— Так говорят настоящие садисты. Ни в чем не виноваты, никогда не ошибаются.

— Теперь у меня нет жены как раз из-за таких, как вы. Из-за тех, кто любит вмешиваться. Сейчас я делаю то, что должен делать, чтобы не помереть с голоду. На поденной оплате. Так что если вам не нужно попользоваться компьютером или еще чем-нибудь, может, уберетесь отсюда к чертям?

— На самом деле меня интересуют твои принтеры.

— Принтеры вон там. — Испещренный татуировками палец указал на три устройства, стоявшие в ряд. — Два бакса первая страница, дальше — по десять центов за страницу. Валяйте.

Кардинал открыл портфель. Достал дискету, вставил ее в один из компьютеров и выбрал письмо, которое написал своему страховому агенту. Страховую политику теперь требовалось изменить, поскольку Кэтрин была его бенефициарием. [31]

Кардинал поочередно обратился к первому, второму и третьему принтеру и распечатал три экземпляра письма. В напечатанных строчках имелись свои погрешности, но тонкой линии, проходящей через заглавные буквы, он не увидел. Разумеется, в таких местах картриджи меняют часто. Если все послания распечатали одновременно — скажем, через день-два после смерти Кэтрин, — то вряд ли на каком-то из принтеров до сих пор стоит тот же картридж. И потом, если это проделал Кодвалладер, он мог бы воспользоваться собственным картриджем.

Кардинал убрал распечатки в портфель и вынул из компьютера дискету.

— Сколько я тебе должен?

— Два семьдесят пять плюс налог. Три шестнадцать.

Кардинал расплатился.

— Скажите-ка мне, Кардинал. Вы как, женаты?

Кардинал поднял левую руку, показывая полоску золота. Внутри было выгравировано имя Кэтрин. Он всегда хотел, чтобы его похоронили с этим кольцом на пальце.

— Вы такой весь из себя правильный, — продолжал Кодвалладер. — Скажите-ка мне правду. Вам никогда не хотелось смазать своей жене по башке? Так, слегка заехать? Я не говорю, что вы так делали. Просто спрашиваю. Отвечайте честно. Вам никогда не хотелось ей малость врезать?

— Нет. Теперь вы тоже ответьте на мой вопрос. Где вы были вечером седьмого октября? В прошлый вторник.

— Во вторник? Вроде как тут и был. В будни мы работаем до десяти вечера. Слушайте, если что-то не так с Корой, то я вообще без понятия, где она теперь живет, сменила она фамилию или нет, и все такое. Так что если ее избили во вторник вечером или еще что, то я тут ни при чем.

— Так ты говоришь.

— Можете проверить, вон камеры. — Он указал на маленькую камеру видеонаблюдения над входом. — Там хранится запись за целый месяц. Спросите управляющего.

— Спрошу. Где он?

— Сейчас нету. Вернется на следующей неделе. Долбаная Кора. Я-то думал, что развязался с этой сукой.