Завтрак с Машиахом - Илья Баксаляр Страница 34

Все содержание беседы источник не раскрывал, но утверждал, что мудрый царь передал левиту кольцо со словами:

– Поклянись оберегать сокровищницу как зеницу ока всегда, чего бы тебе это ни стоило, и накажи своим предкам из поколения в поколение выполнять мою последнюю волю, ибо если попадет наше главное достояние в чужие руки, то грядет страшная гибель всего нашего рода и человечества тоже. Мое кольцо будет символом той ответственности, которую я налагаю на весь твой род, – после этих слов Соломон расправил плечи, как в молодости, тело его ощутило прилив сил, глаза загорелись железной волей мощного правителя, смотрящего через многие тысячелетия вперед. – Клянись! – повелевал Соломон.

Левит достал кинжал, острым лезвием сделал надрез на руке:

– Обещаю, мой повелитель, выполнить то, о чем ты меня просишь, и сохранить секрет в великой тайне, – алая струйка закапала с руки доверенного человека. – Если я оступлюсь и нарушу твое завещание, пусть кровь застынет в моих жилах и остановит сердца всех моих потомков.

Соломон вместе с доверенным левитом вернулся во дворец. Проводив царя до двери спальни, молодой человек низко поклонился Соломону и, не поднимая глаз, исчез за потайной дверью. Когда левит ушел, царь устало вошел в свои покои и лег на кровать. Он стал задыхаться, силы стремительно покидали Соломона.

«Откуда они знают, с кем разговаривал царь? Что, разве рядом сидел стенографист и составлял протокол беседы? – думал Овадья, всячески пытаясь откреститься от всех этих древних мифов, которые настойчиво начинали овладевать его сознанием. – Может быть, это кольцо – дешевая подделка? Сейчас много чего изготавливают под старину».

Он вновь посмотрел на фотографию старика и его перстень, было явно видно, что оно изготовлено довольно давно и никак не походило на современные образцы. «Ладно, предположим, что это кольцо из того времени, но какое отношение оно имеет к событиям в мечети? – Внезапно в голове Овадьи мелькнуло страшное предположение: – Левиты, их задача – оберегать Ларец Бога, а в Аль-Аксе нашли письмена, связанные именно с Ковчегом Завета». Молодой человек посмотрел на фото с другого ракурса. «А что, если этот старик и есть потомок того левита, которому завещал свое главное сокровище царь Соломон? Но зачем ему нужно было убивать рабочих и имама? Да еще и таким изуверским способом? – вопросы невольно посыпались со всех сторон, отчего у Менахема стала раскалываться голова. – Стоп! Стоп! Стоп! Во-первых, нет никакого Ковчега Завета, это все выдумки древних старцев, а эти левиты, хранители Божественного дара, только фантазии мифологов, придуманные для того, чтобы придать значимость своим сказкам. Письмена под полом на каменной плите в мечети – это тоже плод больного воображения. Подумаешь, нашли изображение, это еще ни о чем не говорит». И тут Овадья осекся: «Письмена, там были еще письмена, а я не придал им особого значения, показал зарисовки Овальской, а сам не удосужился узнать, о чем они. Как же я так оплошал? Ведь в первую очередь надо было узнать, что они обозначают!» Он открыл папку для служебных бумаг, но рисунков там не было. «Вот беда, я же их отдал своему боссу. Что же делать?» Менахем прикусил нижнюю губу от обиды за собственный промах. «Ладно, постараюсь восстановить рисунок по памяти, а там найду возможность прочитать те надписи. Обращусь к деду, он в древнееврейских письменах хорошо разбирается», – подумал молодой человек и вышел на кухню, чтобы приготовить себе кофе.

В голове была полная неразбериха, и чашечка ароматного напитка могла немного снять усталость. Не прошло и минуты, как в чайнике сердито загудела вода. Менахем достал банку кофе и чашку, две обычные ложки коричневого порошка показались ему недостаточными, и он добавил еще одну. Кухню наполнил звук закипающего чайника, он странным образом напомнил тот трагический день, когда были убиты родители Овадьи. В тот день в Иерусалиме была хорошая погода. Менахем в приподнятом настроении возвращался из университета. А в это время в дверь родителей позвонили. Всего несколько минут – и они, пораженные острыми ножами, распростерлись на полу, захлебываясь собственной кровью. Овадья детально представил лица убийц. Холодные безразличные глаза, полные презрения к человеческой жизни, кривая улыбка на отвратительных физиономиях, руки в перчатках, они что-то ищут, переворачивая вверх дном весь дом. Но что нужно было этим наемникам в доме родителей? Овадья невольно сжал кулаки от боли, появившейся в груди. Он мысленно поклялся: «Я вас еще найду, от меня вы никуда не денетесь». В голове замелькали догадки, пока все не вернулось к главной мысли: «Но кто же вас нанял? Кому перешел дорогу отец?» Скупая мужская слеза стекла по бледной щеке молодого человека. Он вытер глаза рукавом. Налил кипяток в чашку, размешал кофе, стараясь привести себя в порядок, и залпом выпил горячий напиток. «С вами вопрос решен. Но тот, кто отправил вас убивать моих родителей, ответит по заслугам обязательно, и на снисхождение суда пусть не рассчитывает. Я все сделаю сам». Менахем опустил голову, мысленно обращаясь к душам родителей: «Эти убийцы дорого заплатят за ваши жизни, мои дорогие, будьте спокойны, я обязательно приведу в исполнение свой приговор, кто бы ни стоял за преступниками». Слезы опять выступили у него на глазах, и, не имея возможности больше сдерживать страшную боль в душе, он разрыдался.

***

Битва у Гаваона закончилась полным уничтожением противника, и войско израильтян двинулось дальше, разрушая остальные города, оставляя после себя груды тел местных жителей, не щадя никого. Иисус Навин шел впереди армии, стараясь придать себе вид победоносного правителя. Однако жестокость, которую творило его войско, болью отдавалась в его душе. Он часто порывался отдать приказ о прекращении страшных убийств женщин, детей и стариков, но страх перед высшей могущественной силой останавливал его в самый последний момент. Иисус, захватив большие территории, возненавидел войну, неоправданную жестокость и море крови, которые оставлял после себя. «Нужно скорее заканчивать это, иначе все мы превратимся в извергов и жестоких убийц», – подумал он.

Иисус остановил войско. Он мечтал о том, как распустит огромную армию и люди начнут нормальную, мирную жизнь, ради которой весь народ и стремился в Землю обетованную. Он вернулся в город Галгал и выделил каждому из двенадцати колен евреев земельные наделы на территории захваченного Ханаана. Когда все было поделено, к Навину ворвался разгневанный Елиазар. Он вошел в шатер правителя не поклонившись, его ноздри раздувались, а рот исказился в злобе. Бледное хмурое лицо выражало полное презрение.

– Иисус, ты даровал всем евреям плодородные земли, не пожалел рек и лесов. Ты пожаловал им от имени Бога все лучшее, что есть на Земле обетованной. Но ты забыл, кто был всегда верен Богу, кто поддерживал Моисея в самые тяжелые моменты там, в пустыне? Теперь двенадцать колен израильтян вкусят прелести жизни, заживут как люди после всех страшных испытаний, выпавших нашему народу. Но почему ты забыл о нас? О тех, кто нес слово Божие в наш неверующий народ. Почему забыл нас, кто охранял Моисея и тебя от огромного количества заговорщиков из остальных колен, кто защищал святыни нашего народа? Говори! – глаза Елиазара пылали гневом. – Мы, потомки самого Аарона, оказались не у дел по твоему повелению.