Камень погибели - АНОНИМYС Страница 33

Перед выходом Загорский вооружился на скорую руку – взял большой нож-дао, который Ганцзалин еще днем купил на рынке, и несколько мелких ножей, которые можно было использовать как метательные. Брат Цзяньян отказался брать оружие, сказав, что буддист не осквернит руки кровью живого существа, пусть даже и такого отвратительного, как человек.

– Я слышал, что некоторые тибетские буддисты расширительно толкуют запрет на убийство, – заметил Загорский.

– По-разному бывает, – уклончиво отвечал Цзяньян-гоче. – А ножи ваши мне вообще не нужны, у меня свое оружие.

– Какое же? – спросил Загорский (они уже быстро шли по дороге, такой ухабистой, что ночью легко можно было сломать ноги, но брат Цзяньян очень ловко скакал по ней на своих ходулях). – Какое это оружие? Твой посох? Или, может быть, благословение Победоносного?

– Что-то в этом роде, – весело оскалился карлик.

Ворота Гуйюань-сы на ночь были закрыты. Разумеется, ни ворота, ни стены не могли остановить Загорского. Он с легкостью преодолел их и перетащил с собой карлика. Они двинулись по темным монастырским пространствам, совершено пустынным в этот предутренний час. Их ожидало пять внутренних дворов и множество построек, среди которых нужно было безошибочно выбрать ту, где прятались разбойники. Загорский привык доверяться интуиции, но одной интуиции было недостаточно. К успеху вела лишь интуиция, соединенная с разумом.

Некоторые из помещений только строились, мимо них Загорский с братом Цзяньяном проходили, даже не замедляя шага: разбойники не захотели бы дышать строительной пылью. Вряд ли они прятались в каком-нибудь богослужебном павильоне или, например, в Колокольной или Барабанной башне – те были слишком тесны и не приспособлены для жизни.

Нет, разбойники очевидно скрывались где-то в жилых помещениях. Но где именно? По расчетам Загорского, рассвет должен был начаться где-то через час, так что следовало поспешить. Заглядывать во все жилые постройки без разбора значило поднять переполох, а после гибели старухи Бо это было смерти подобно.

И вдруг Нестор Васильевич остановился как вкопанный. Возле длинного одноэтажного строения тянулись веревки, на которых сушилось мокрое белье. В этом не было ничего странного: монахи тоже люди, и им тоже надо сушить свои рясы. Однако странно было, что на веревке не висело ни одного монашеского балахона – только одежда мирян.

– Кажется, мы пришли, – сказал Загорский.

Им повезло. Строение не делилось на кельи, а имело одно большое помещение, где вповалку спали разбойники. Нестор Васильевич оставил карлика на пороге – наблюдателем – а сам бесшумно, как тень, проскользнул внутрь. Ни один человек не проснулся при его появлении.

Однако в доме были не только люди.

В кромешной тьме блеснули два зеленых глаза, и тишину разрезал ужасающий вой. Через секунду огромный кот неразличимой масти с боевым воплем бросился на незваного гостя. Загорский увернулся от грозных когтей и на лету так шлепнул котика ладонью, что тот покатился по полу и с жалобным мявом метнулся за дверь.

– Ах, киса, – с горечью сказал Нестор Васильевич, – не вовремя ты решил поохотиться.

Шум поднял разбойников. Они повскакали с пола и зажгли факел, укрепленный в стене. Кто-то еще тер слипшиеся глаза, а несколько наиболее шустрых уже похватали лежавшие тут же мечи и короткие пики-цян. Сколько же всего тут бандитов? Один, два… пять… двенадцать. Что ж, бывало и похуже. В конце концов, бой – такое дело, где численное превосходство – фактор важный, но не всегда решающий. Иной раз один мастер оказывается опаснее десятка дуболомов.

Основная трудность, по мнению Загорского, состояла не в том, чтобы одолеть двенадцать разбойников. Гораздо труднее никого не убить. В конце концов, если он их перебьет, кто укажет, где находится Ганцзалин? Нестор Васильевич уже заметил, что помощника его не было в помещении, значит, его прятали где-то еще. Поэтому, если он хочет найти Ганцзалина, Загорский не может убивать бандитов.

Впрочем, легко сказать – не убивай, когда у противников в руках мечи и пики, а у тебя самого – пусть и большой и острый, но всего лишь разделочный нож. И это не говоря уже о том, что все враги моложе тебя по меньшей мере раза в два. Что битва предстоит нелегкая, стало ясно почти сразу. Мечами своими и пиками разбойники владели вполне сносно, что навело Загорского на мысль, что монастырь использовал их в качестве охраны. Здесь они исполняли роль усэ́нов – монахов-воинов Шаолиньского монастыря, вот разве что Будде не молились. Хотя, как знать, может и молились: китайские верования – вещь загадочная. Здесь можно быть отъявленным злодеем, но считаться при этом человеком богомольным и набожным. Впрочем, примерно так же обстоят дела с нравственностью и в других частях света.

По счастью, в первую же минуту он выбил из рук одного бандита пику и дополнил ей свое вооружение. Стало немного легче, но лишь немного. Было ясно, что Загорский столкнулся с достаточно умелыми противниками, так что пришлось на ходу менять тактику боя. Трудно отбиваться от врагов, если ты всеми силами стараешься сберечь им жизнь, а они стараются только побыстрее тебя прикончить. Надо было действовать решительно, пока его самого не накололи на пику, как жука или бабочку.

– Эй-эй-эй, хаоха́нь ^[34], – закричал Загорский, продолжая ловко вращать пикой, – остановим-ка рубку, пока никто не пострадал! Я не хочу никого убивать и сам не хочу быть убитым. Вы ведь наверняка слышали пословицу – худой мир лучше доброй ссоры!

Страховидный бандит, которого Нестор Васильевич с самого начала опознал как главаря, дал знак своим удальцам, и они встали, как вкопанные.

– К нам, кажется, припожаловал сам повелитель демонов Чжун Куй, вот только бороды недостает, – насмешливо заметил главарь. – Что ты за тварь и зачем сюда явился?

– Я бы мог сказать, что я бодхисаттва Гуаньинь, да ведь ты все равно не поверишь, – подхватил насмешливый тон Загорский.

Разбойники одобрительно засмеялись.

– Ну, если ты не Гуаньинь и не принес нам освобождение от страданий, то кто ты, и что тебе надо?

Загорский отвечал, что он ищет своего помощника, который, как ему стало доподлинно известно, находится в монастыре Гуйюань.

– Чертова ведьма, это она нас выдала! – забранился разбойник с круглой лысой головой, на которой играли отблески от факела.

Загорский, однако, отвечал, что ведьма тут ни при чем, он узнал их местонахождение при помощи дао́сского гадания. Объяснять нюансы детективных методов было тут не место и не время.

– Так ты, значит, ла́ода́о, почтенный дао́с, – усмехнулся разбойник.

– Зовите меня хоть самим Ла́о-цзы́ ^[35], но, покорнейше прошу, верните мне моего помощника.