Тайна под дубом - Марина Елькина Страница 32

— Ты никогда не говорил, что тебя это так тревожит.

— Не говорил. Зачем говорить? Можно подумать, тебе не было обидно, что у всех остальных отцы — герои, а у нас — инженер.

— Мне было обидно, что другие не понимали, кто такой наш отец! — жестко ответил Артур Васильевич. — Значит, ты взял медаль только потому, что у нашего отца такой не было?

— Да что ты на меня набросился? — устало спросил Валерий. — Мне тогда шесть лет было. Да, хотелось, чтобы и у нас дома была медаль. Во время драки она выпала у тебя из кармана, и я схватил ее сначала просто потому, как испугался, что ее затопчут, поломают. А как только в руки взял, отдать уже не мог.

— Ты видел, как я ее разыскивал, как плакала Лена, как Вероника бегала к той шпане! Ты видел, и не вернул!

— Не вернул, потому что боялся получить от вас по шее. Боялся, что вы перестанете со мной играть. А потом Лена уехала. И Вероника уехала. Вся эта история забылась. И я вырос, украденная медаль казалась мне обыкновенным детским проступком, глупостью, которую совершил шестилетний пацан. Я старался выкинуть все это из головы, но ничего не получалось. Чувство вины давило и давило, всю жизнь. Думаете, это легко? Я обрадовался, когда увидел, что приехала Лена. Ни ее, ни Веронику я, разумеется, не узнал. У меня было настежь открыто окно, и я услышал их разговор. Они рассказывали внукам о своем детстве, показывали дом. А потом расспрашивали соседей.

— Мы даже стучали в твою квартиру, — напомнила Вероника Аркадьевна.

— Да. Но я не открыл. Черт знает, чего испугался?! Вы ушли, и я понял, что пришло время вернуть медаль. Прийти и просто отдать ее тебе, Лена, духу не хватило. Вот я и разработал целый план возвращения медали и начал его осуществлять. Я знал, что мои рисунки вы поймете.

— И ты всерьез думал, что мы с Вероникой будем искать клад? В нашем-то возрасте?

Валерка грустно улыбнулся:

— А разве не стали бы? Жаль. Тогда бы мой план целиком провалился, если бы не мальчишки. Я ведь ваших внуков поначалу не учел. И главное, не запомнил их тогда, во дворе. Поэтому гонял из парка. Я-то подумал, что местные мальчишки заметили, как я прятал медаль в тайник, и решили, что я зарыл клад. Никак нельзя было, чтобы медаль в чужие руки попала.

— Вы следили за нами, когда мы нашли медаль? — спросил Лешка.

— Да. И убедился, что медаль попала в нужный дом. Я было успокоился, с души словно камень свалился, да тут вы действовать начали. Вы разыскали Артура. Я узнал об этом по телефону. Его жена сообщила, что к ней приходили подруги детства Артура. Спрашивала, помню ли я вас, не хочу ли с вами встретиться? Я снова испугался, что, выйдя на Артура, вы выйдете и на меня. И испугался не зря. Это ведь ты, Артур, узнал мои рисунки?

— Да. И прочитал шифровку.

Валерий усмехнулся:

— Ну, с шифровкой я вообще сглупил. Я-то думал, что Лена и Вероника знают шифр так же хорошо, как знали его мы с Артуром. На мысль отправить шифровку меня натолкнуло послание потомкам, которое я извлек из коробки, чтобы положить туда медаль. А на следующий день снова увидел пацанов в парке. Значит, шифровку вы не прочли или неправильно поняли.

— А где послание потомкам? — спросил Толик.

— Вот оно. В гильзе. Почти истлело.

— Но до двадцать первого века дошло, — улыбнулась Лешкина бабушка.

— Прочитать его невозможно.

— Я помню это послание наизусть, — сказал Артур. — Там было написано: «Потомки! Вам пишут Артур, Лена и Вероника из сорок пятого года. Не воюйте, пожалуйста! Война — это страшно. Привет тому, кто расшифрует наше послание, и всем ребятам, которые живут в двадцать первом веке».

— Можно забрать гильзу с посланием? — попросил Лешка.

— Берите. Вам ведь адресовано.

* * *

Октябрь, 1943 год.

Мы освобождаем город. Пятый день идут уличные бои. Враг цепляется за каждое здание.

Город почти разрушен бомбежками. Кругом одни развалины. Мы сейчас в каком-то жилом доме. Дом тоже разрушен. В стенах зияют дыры от снарядов. Люди отсюда ушли давно. Вещи побросали, мебель. Все покрыто пылью, залито дождями.

Зато воюем с комфортом. Спим на кроватях, правда, без матрасов, и едим за колченогим столом. Вот и пишу я сейчас за этим столом. Гораздо удобнее, чем держа на коленях планшетку.

Заняли позицию у разбитого окна, обстреливаем противоположный конец улицы, где еще держатся фашисты. Из окна видно парк и единственный уцелевший дом.

Странное дело, все кругом разбито, а на доме ни одной царапины. Как выстоял? Говорят, там у немцев был госпиталь. Сейчас-то они госпиталь уже свернули.

А парк какой огромный! Отсюда не видно, но повреждений, наверное, много. Восстановить его годы понадобятся. Парк старый. Дуб видно. Ему лет двести! Такой большой, раскидистый, над всем парком, как исполин, возвышается.

Я таких дубов в жизни не видывал. У нас дубы маленькие, другие деревья им разрастись не дают. Такой дуб — для ребят находка. Там, поди, дупло какое-нибудь есть или еще что-нибудь, подходящее для игр. Сразу вспоминаю, как в войну с Валь кой играли.

Ребята зовут. Опять фрицы стреляют. Где-то их снайпер сидит, никак не можем вычислить, где. Допишу потом, когда снова передышка будет.