Мориарти. Последняя глава - Джон Гарднер Страница 32

— Ты знаешь, что я посылал за тобой Дэнни Карбонардо? — спросил он.

— Зачем? Убить меня? Почему?..

— Мне нужна правда. Ты всегда была близка к моим гвардейцам.

— Я никогда этого не отрицала.

— Я рассудил, что если кто-то из них предал меня, ты должна это знать.

— Тут ты прав. Но тебя ведь никто не предал?

— Похоже, кто-то трепал языком там, где не следует. Подозрения у меня появились еще в Нью-Йорке, а подтвердились в Берлине и Вене. И тогда я устроил небольшую ловушку. Только четверо — Спир, Эмбер, Терремант и Ли Чоу — знали день моего возвращения в Лондон. Этого даже ты не знала.

— Верно. Не знала. Ты известил меня о своем приезде, когда уже был здесь. Приятный сюрприз…

— Тем не менее в Дувре меня уже встречали. Они были в порту, они были в поезде и даже поджидали меня на вокзале Виктория. Более того, они поставили наблюдателя здесь, у дома.

— Тогда это сделал кто-то из них, — согласилась Сэл. — Кто-то из четверки. Но я ничего не знала, Джеймс. Поверь мне. Я всегда была верна тебе. Клянусь. Всегда. И я ничего не видела, ничего не слышала.

— Я тебе верю. Но теперь, Сэл, ты предупреждена, так что смотри в оба. Держи ушки на макушке. И если обнаружишь что-то…

— Ты узнаешь об этом первым, Джеймс. Верь мне. Я никогда тебя не предам.

Мальчишки принесли еду от миссис Белчер: свиные отбивные, бекон, картошку в мундире со сливками и луковой приправой, приготовленной по специальному заказу — необыкновенно вкусной, с небольшой добавкой хрена. Миссис Белчер надеялась, что клиенту придется по вкусу творение ее рук. Она знала его только как мистера П. и никак иначе, а если о чем-то и догадывалась, то благоразумно держала свои догадки при себе.

Парни наложили себе полные, с горкой, тарелки, и Уолли разлил вино. Шампанское. Мистер Терремант научил его открывать бутылку так, чтобы оно не пенилось и не переливалось через край стакана.

Потом, когда мальчишки ушли, Мориарти отложил нож и вилку и, глядя в глаза Сэл, негромко, но твердо спросил:

— Ты знаешь кого-то, кто очень похож на тебя, но у кого нет татуировки на бедре, а есть уродливый шрам на спине? Кого-то, кто красит волосы хной? Кто это может быть, Сэл? Скажи мне, потому что эта женщина мертва.

— Мертва?

— Ее задушили. — Мориарти помолчал пару секунд, успев за это время провести ногтем от уголка глаза до скулы. — Кто, Сэл?

Последний вопрос прозвучал уже по-другому, требовательно. Сэл судорожно вздохнула, потом кивнула.

— Моя сводная сестра. Сара Мэддингли. У нас один отец, но разные матери. И при этом мы удивительно похожи. Как две горошины в стручке.

— Она — вылитая ты, но старше и выглядит хуже, а еще красит волосы.

— Вообще-то, Сара младше, и она очень старалась походить на меня.

— У нее неплохо это получалось. Тот, кто убил ее, наверное, думал, что убивает тебя.

— Но кто? Кто задушил ее?

— Похоже, это был Беспечный Джек. Скоро мы будем знать наверняка, но пока все выглядит так, что он убил ее в своем доме на Бедфорд-сквер. Берт Спир уже ищет свидетеля, а о самом Беспечном Джеке мы позаботимся в пятницу. Завтра. Я и не знал, что у тебя есть сводная сестра.

— Хвастать было нечем. Если у меня появлялось что-то ценное, она не успокаивалась, пока не выманивала это что-то. Даже странно, что Сару убили потому, что приняли за меня. Я постоянно за нее беспокоилась, боялась, что рано или поздно она угодит в серьезные неприятности. У нее был ужасный характер, и вспыхивала как спичка. Могла отвесить пощечину любому, кто всего лишь косо на нее посмотрел.

Сэл выросла в беркширской деревушке Хендред, неподалеку от Стивентона, где у Мориарти был загородный дом.

— Отец частенько ездил в соседнюю деревню, навешал ту женщину, Беатрис Мэддингли. Я помню ее — высокая, крепкая, неопрятная, с грязноватыми волосами. Помойная Бетти, так ее моя мать называла. Помню, как она отчитывала отца. — Сэл заговорила высоким голосом с беркширским акцентом: — Где болтался, Марли? Снова с Помойной Бетти?

Не подходи ко мне. Не хочу подхватить то, что у нее там. — Она улыбнулась, глаза ее потеплели.

— И что с ней стало, Сэл? С твоей сводной сестрой?

Сэл хрипловато рассмеялась.

— Ей еще тринадцати не было, а в деревне ее уже называли «Дочкой звездочета». Ложилась посреди поля или под кустом и таращилась в небо. Ее все знали. Сара — Дочь звездочета. К парням даже зимой бегала. Жадная была до этого дела. Одно время она даже предлагала, чтобы мы работали вместе.

— Когда она приехала в Лондон?

— В Лондоне Сара давно. Но в последнее время от нее покою не стало. Муть ли не каждый день забегала — то стаканчик пропустить, то деньжат занять. Иногда просто за добрым словом — этого у нее в жизни мало было.

— Такова доля каждой шлюхи, — изрек Мориарти.

— Что правда, то правда. Я и утешала ее, как могла, но никогда не доверяла. Знала, что она у меня подворовывает, знала, что врет, что может подвести. — Сэл помолчала задумчиво. — А с недавних пор стало мне что-то тревожно.

— С чего бы?

— Мы с ней похожи. И вот появилось у меня нехорошее предчувствие. Как будто задумала она что-то. Какую-то аферу. — Сэл нахмурилась. — Что-то такое, что со мной связано. По-моему, хотела выдать себя за меня. — Она снова замолчала, думая о сестре, заплутавшей в лабиринте лжи. — Может, ей только того и не хватало, что молоточка на двери. Респектабельности. Дешевого рая. Мы были так похожи… Думаю, это было для нее большим соблазном.

— Есть у меня одна теория, — сказал Мориарти таким тоном, словно собирался изречь великую мудрость. — Я ее уже несколько лет вынашиваю. Думаю, у каждого из нас есть в этом мире двойник. Вот как вы с сестрой, только не обязательно родственник. В мире скачек это называется рингер. [39]Лошадь, которую можно заменить. Есть и немецкое слово — доппельгангер. Говорят, кто со своим двойником встретится, тот умирает. Может быть, такое иногда и случается. — Он снова провел ногтем по щеке. О двойниках, рингерах и доппельгангерах Профессор знал много всякого. Последние восемнадцать месяцев, находясь в Берлине и других городах, он занимался тем, что искал двойника. И нашел его в Вене.

— У Сары на спине шрам. Под левым плечом. Откуда? — спросил он, меняя тему, переходя от общего к частному.

— Бедняжка. Завалилась под кустом. Почувствовала боль, но остановиться не захотела. А потом оказалось, что лежала на разбитой бутылке. Рана была глубокая, рваная, пришлось зашивать. А ей все нипочем — только смеялась. Зашивал местный ветеринар.