Джек Ричер, или Я уйду завтра - Ли Чайлд Страница 15

Я пожал плечами.

– Ты хоть раз встречался с кем-нибудь из парней из частей особого назначения?

– Ну, был знаком с двумя или тремя. Если считать ребят из Национальной гвардии, получится четыре или пять человек.

– Скорее всего, ты не знал ни одного. Большинство блестящих карьер в частях особого назначения – это чистейшей воды фикция. Они похожи на людей, которые утверждают, будто побывали в Вудстоке [18]. Если всем верить, получится, что там собралось десять миллионов человек. Или взять, например, жителей Нью-Йорка, видевших, как самолеты врезались в Башни. Послушать их, так они все стали свидетелями катастрофы, и никто не смотрел в этот момент в другую сторону. Короче, те, кто говорят, что они служили в частях особого назначения, обычно врут. Большинство из них так и оттрубили весь срок в пехоте. А некоторые и вовсе не были в армии. Люди любят приукрашивать вещи.

– Как моя сестра.

– Такова природа человека.

– К чему ты клонишь?

– Я оперирую тем, что у нас есть: два случайных имени, начало избирательного сезона и твоя сестра, которая работала в Управлении личным составом.

– Ты думаешь, Джон Сэнсом врет насчет своего прошлого?

– Возможно, и нет, – ответил я. – Но это та область, в которой преувеличения – не редкость. И всем известно, что политика – грязный бизнес. Можно не сомневаться, что прямо сейчас кто-то проверяет приемщика из химчистки, в которую Сэнсом сдавал свою одежду, чтобы выяснить, имелась ли у парня грин-карта. Короче говоря, большого ума не нужно, чтобы предположить, что огромное количество людей изучает его биографию, раскладывая ее на отдельные факты. Это у нас национальный спорт.

– Тогда, может быть, Лиля Хос журналистка или референт. Возможно, она работает на кабельном телевидении или на радио. Что-нибудь в таком роде.

– Или конкурирует с Сэнсомом.

– Только не с таким именем. И не в Северной Каролине.

– Хорошо, предположим, она журналистка или референт, решила нажать на кого-нибудь из служащих управления личным составом и выбрала твою сестру.

– И чем она ее взяла?

– Это первая большая дыра в нашей истории, – сказал я.

Сьюзан Марк была в отчаянии и очень сильно напугана. Я не мог представить, чтобы журналистка сумела найти в жизни простой служащей из Пентагона нечто такое, что привело бы ее в подобное состояние. Репортеры умеют манипулировать и убеждать, но никто их особенно не боится.

– Сьюзан интересовалась политикой? – спросил я.

– А что?

– Может быть, ей не нравился Сэнсом и то, что он представляет. И она сотрудничала с его противниками. Или даже вызвалась им помогать.

– Тогда чего она так боялась?

– Она нарушала закон и поэтому, наверное, была напугана до смерти, – объяснил я.

– Зачем она взяла пистолет?

– Она обычно носила его с собой?

– Никогда. Он достался ей в наследство, и она держала его в ящике с бельем, как делают все обычные люди.

Я снова пожал плечами. Пистолет представлял собой вторую громадную дыру в нашей истории. Люди достают оружие из ящиков для белья по самым разным причинам. Например, для защиты или, наоборот, нападения. Но никогда на случай, если им вдруг захочется свести счеты с жизнью, а они будут находиться далеко от дома.

– Сьюзан не особенно интересовалась политикой, – сказал Джейк.

– Хорошо.

– Значит, она не могла быть связана с Сэнсомом.

– Тогда почему всплыло его имя?

– Я не знаю.

– Сьюзан наверняка приехала на машине, – заметил я. – Она не смогла бы пронести пистолет в самолет. Скорее всего, ее машину сейчас везут на штрафную стоянку. Видимо, она проехала по Гудзонову тоннелю [19]и припарковалась в направлении центра города.

Джейк молчал. Кофе у меня уже совсем остыл, но официантка перестала подходить, чтобы предложить нам еще. Мы были невыгодным столиком. Посетители в кафетерии поменялись уже дважды – люди спешили на работу, старались не терять времени и быстро заправлялись перед напряженным днем. Я представил, как двенадцать часов назад Сьюзан Марк готовилась к трудной ночи. Она оделась, нашла пистолет отца, зарядила его, спрятала в черную сумку. Потом села в машину, проехала по часовой стрелке по 236-й автостраде до развязки, возможно, заправила машину, выбралась на 95-ю и покатила на север, широко раскрытыми глазами, в которых застыло отчаяние, вглядываясь в темноту впереди.

«Порассуждай», – сказал Джейк. Неожиданно я понял, что не хочу рассуждать, потому что в голове у меня зазвучал голос детектива Терезы Ли. «Вы подтолкнули ее к самоубийству». Джейк заметил, что я задумался, и спросил:

– Что?

– Давай предположим, что на Сьюзан оказывали давление, используя какие-то рычаги, – ответил я. – И будем считать, что они были весьма серьезными. Тогда можно сделать вывод, что она ехала на встречу, чтобы передать информацию, которую ей велели раздобыть. Также допустим, что это плохие люди и Сьюзан не верила, что они выпустят ее из своих лап. Вероятно, она думала, что они поднимут ставки и потребуют, чтобы она продолжала на них работать. Она завязла и не видела способа выбраться из этой ситуации. Более того, она очень сильно их боялась. И потому находилась в отчаянии. Вот почему она взяла пистолет. Возможно, рассчитывала, что ей удастся от них отбиться, но не слишком надеялась на успех. В общем, она сомневалась, что все хорошо закончится.

– И что?

– У нее было какое-то дело, и она уже почти приехала на место. Сьюзан не собиралась стрелять в себя.

– А как же израильское руководство и поведенческие признаки?

– В данном случае они оказались такими же, как в руководстве, – сказал я. – Твоя сестра ехала в какое-то место, где, как она предполагала, кто-то ее убьет – возможно, каким-то другим способом, физически или фигурально.