Ночь разбитых сердец [= Там, где живет надежда ] - Нора Робертс Страница 15

И она не сознавала до этого момента, что у него такие боль­шие и сильные руки… и такой… такой волнующий рот – про­хладный, с соленым морским привкусом. Она пихнула его, делая вид, что сопротивляется, но тихий хриплый стон и рас­крывшиеся губы испортили все впечатление.

Лекси оказалась точно такой, как он представлял: горячей и страстной, с чувственными податливыми губами, скользкими от воды. Фантазии, обуревавшие его больше десяти лет, просто рассыпались в пыль, чтобы вновь возродиться – ярко и необу­зданно, переплетясь с беззащитной любовью и отчаянным же­ланием.

Когда она обвила ногами его талию, прижалась к нему, пока­чиваясь на волнах, Джиф почувствовал, что пропал.

– Я хочу тебя! – Он оторвался от ее губ и стал целовать шею. Волны швыряли их, превращая в клубок сплетенных рук и ног. – Черт побери, Лекс, ты знаешь, что я всегда хотел тебя!

Вода накрыла ее с головой, загрохотала в ушах. Море засасы­вало, кружило, но затем Лекси снова оказалась в ослепительном солнечном свете, их губы снова слились.

– Тогда сейчас. Прямо сейчас, – выдохнула она, изумлен­ная жаркой силой собственного желания. – Прямо здесь!

Джифу казалось, что он мечтал об этом всю жизнь. Его тело пульсировало от боли, разрывалось от желания оказаться в ней, стать частью ее. Но он знал, что если сейчас подчинится этому желанию, то тут же потеряет Лекси.

Его руки соскользнули с ее талии, глаза потемнели.

– Я ждал, Лекс. Подождешь и ты.

Она от неожиданности хлебнула воды, забарахталась, пыта­ясь остаться на поверхности, и во все глаза уставилась на него.

– О чем ты, черт тебя подери?

– Я не собираюсь унимать твой зуд, а потом смотреть, как ты уходишь, довольно мурлыча. – Джиф поднял руку и откинул с лица мокрые волосы. – Когда будешь готова к большему, ты знаешь, где меня найти.

– Сукин сын!

– Иди, милая, и расслабься. Поговорим, когда ты все спо­койно обдумаешь. – Он внезапно схватил ее за руку. – И запо­мни: когда я займусь с тобой любовью, это будет важно для нас обоих! Об этом тебе тоже придется подумать.

Лекси выдернула руку.

– Только попробуй еще раз дотронуться до меня, Джиф Вердон!

– Я собираюсь сделать с тобой нечто гораздо большее, – не­возмутимо сказал он, когда она скрылась под водой. – Я соби­раюсь жениться на тебе.

Но никто, кроме него самого, не мог услышать его слов. Джиф глубоко вздохнул, следя, как она выходит из воды, а потом ныр­нул, чтобы избавиться от напряжения. Но вода не смыла ее вкус с его губ, и он никак не мог понять, то ли он самый умный муж­чина на острове, то ли самый глупый.

Джо наконец собралась с силами, чтобы отправиться на про­гулку, и как раз подходила к тропинке, ведущей к пляжу, когда навстречу ей вылетела Лекси. Она не удосужилась вытереться, и тонкий сарафан облеплял ее, как вторая кожа.

Джо расправила плечи, вопросительно подняла брови:

– И как вода?

– Иди к черту! – Тяжело дыша, еще горя от унижения, Лекси не собиралась отступать. – Убирайся прямо в ад!

– Мне начинает казаться, что я уже там. И пока меня прини­мают примерно так, как я ожидала.

– А почему ты вообще чего-то ожидала? Ведь остров ничего для тебя не значит – как и мы все!

– Лекси, откуда ты знаешь, что важно для меня, а что нет?

– Не помню, чтобы когда-нибудь ты меняла простыни в гос­тинице и убирала столики. Когда в последний раз ты скребла унитаз или мыла чертов пол?

– А ты, очевидно, именно этим сейчас занималась? – Джо окинула сестру беглым взглядом – от облепленных песком ног до мокрых волос. – Большущий же был унитаз…

– Я не должна оправдываться перед тобой!

– Я тоже, Лекс.

Увидев, что Джо собирается пройти мимо, Лекси схватила ее за руку и дернула.

– Почему ты вернулась?

Смертельная усталость нахлынула на Джо так внезапно, что ей захотелось разрыдаться.

– Я не знаю. Но уж точно не для того, чтобы оскорблять тебя. Или кого-то другого. Я слишком устала, чтобы сейчас бо­роться с тобой.

Лекси озадаченно вытаращила глаза: она не узнавала сестру. Джо никогда не дрожала, никогда не отступала, она сейчас долж­на была бы обрушить на нее язвительные, жалящие слова.

– Что с тобой случилось?

– Я дам тебе знать, когда сама пойму. – Джо отбросила руку Лекси, мешавшую ей пройти. – Оставь меня в покое, и я не буду трогать тебя.

Джо быстро пошла по извилистой дорожке вниз к морю, едва замечая дюны и низины, зеленеющие свежей травой, ни разу не подняв голову, чтобы взглянуть на пронзительно кричащих в небе чаек. Необходимо подумать, говорила она себе. Час или два спокойно подумать. Нужно наконец решить, что делать, как сказать остальным. Если вообще следует им что-то говорить…

Сможет ли она рассказать им о своем нервном срыве, о том, что провела две недели в больнице на грани безумия? Посочув­ствуют они или осудят? А может быть – то и другое вместе?

Но главное – как рассказать им о том снимке? Сколько бы она с ними ни ругалась, они – ее семья. Сможет ли она снова протащить их через ад, заставив вспомнить мучительное про­шлое? И ведь, если кто-то из них захочет увидеть фотографию, ей придется сказать, что она исчезла.

Точно так же, как Аннабелл…

А может быть, этой фотографии никогда не существовало? Что, если они сочтут ее сумасшедшей? Скажут: «Бедняжка Джо Эллен, совсем спятила».

Хватит ли у нее духу рассказать им, как, выйдя из больницы, она день за днем дрожала в своей квартире, заперев двери? Как не раз ловила себя на отчаянных и бестолковых поисках сним­ка, который доказал бы, что она не сошла с ума?

Самое ужасное – Джо сама не была ни в чем уверена. Ведь она приехала домой, так как ей наконец пришлось смириться с тем, что она больна. Она знала, что, если бы она осталась вза­перти в той квартире еще хоть на день, у нее вообще никогда не хватило бы решимости выйти из нее.

И все же та фотография ясно отпечаталась в ее памяти! Плот­ность бумаги, контрастность, композиция… Но на фотографии мать была молодой, с длинными волнистыми волосами, глад­кой кожей. И это, очевидно, можно было считать главным дока­зательством того, что никакой фотографии вообще не сущест­вовало… Ведь разве не такой молодой помнила ее Джо? Если бы она страдала галлюцинациями, то разве не цеплялась бы имен­но за тот возраст?

Почти тот возраст, какого достигла сейчас она сама… Веро­ятно, это еще одна причина ее кошмарных снов, страхов, нер­возности. Интересно, была ли Аннабелл такой же нетерпеливой и беспокойной, как ее старшая дочь? И действительно ли суще­ствовал тайный любовник? Говорили, что до ее исчезновения не было ни намека на супружескую измену, ни у кого не возни­кало ни малейшего подозрения. Но зато после… После ее побе­га сразу же поползли слухи. Языки развязались, и даже ребенок мог слышать и понимать, о чем шепчутся взрослые.