Фея с золотыми зубами - Дарья Донцова Страница 14

Секунду я пребывала в растерянности, потомринулась в прихожую и выскочила на лестничную клетку к большой железной дверце,за которой прятались разнообразные тумблеры. Отлично помню, как электрик,делавший в моей квартире проводку, подходил к щитку и щелкал рычажками,отключая разные участки от сети. По счастью, дверца была не заперта и передомной предстало великое множество кнопок. На какую нажать, чтобы «Алеша Просторный»перестал танцевать тяжелый рок? Неужели в моей квартире так много проводов?Удивиться как следует я не успела, потому что сообразила: каждый выключательотвечает за свою территорию. Ну, допустим, вон тот, желтый, обеспечиваетэлектричеством кухню, а зеленый – туалет. А если наоборот? Почему противныйэлектрик пристроил под каждой пупочкой крохотную табличку с номером, а ненаписал «гостиная», «спальня», «коридор»?

Палец сам собой нажал на кнопку под номером«семь», она легко ушла внутрь, да так и осталась утопленной, а я поторопиласьназад.

Свет по-прежнему горел во всей квартире,вероятно, «семерка» отвечала за несуществующую электропроводку на лоджии. Явздохнула и потащилась назад, буду действовать методом тыка, до сих пор он меняне подводил. Очутившись у щитка, я дернула за большую черную ручку, торчавшую вправом углу. И снова ничего. «Алеша Просторный» трясся в лихорадке, люстрыгорели, Юра жаловался на тошноту.

Я опять поспешила на лестницу и былаостановлена странным звуком, похожим на выстрел, ноги сами понесли меня назад.

Кровать не шевелилась. Посередине матраса,прижимая к себе кошку, сидел Юрасик.

– Матрас сломался! – Я не смогла скрытьрадости и, тут же осознав свою оплошность, лицемерно добавила: – Какая жалость!Надеюсь, его можно починить?

Шумаков встал, по-прежнему обнимая киску.

– Больше никаких вибрирующих агрегатов. Толькосамая обычная мебель. Фердинанд спас меня от верной гибели.

Я испугалась, долговременная тряска не лучшимобразом влияет на человеческий организм. Мозг, бултыхаясь в черепной коробке,перестает разумно оценивать действительность, причем у некоторых людеймыслительная функция не восстанавливается.

– Кто такой Фердинанд? – спросила я.

Юра нежно погладил кота.

– Он. Прыгнул на кровать, начал сгребать вкучу одеяло, простыню, и чертова постель замерла. Не зря я кису привел, он тутже продемонстрировал ум и сообразительность. Фердя хороший!

Юрик принялся нежно поглаживать котяру поспинке, а я поинтересовалась:

– Фердинанд? Почему тебе взбрело в голову этоимя?

Шумаков пожал плечами.

– Понятия не имею. Давай спать на полу.

– Правильно, – обрадовалась я, – не дай бог,«Алеша» снова включится. Сейчас пошарю по коробкам, найду парочку одеял, напаркет постелю.

Юра, пошатываясь, сходил в коридор и принесбольшой пакет.

– Я тут надувной матрас прихватил. Был шанс,что «Алешу Просторного» вовремя не доставят, поэтому я позаботился о запасномварианте.

– Какой ты молодец, – не замедлила я спохвалой, – значит, получил эсэмэс, подтверждающую доставку мебели, и отослалменя под благовидным предлогом в магазин, чтобы устроить сюрприз?

– Угадала, – подтвердил Юрик, – но фокус неудался. Сегодня не надо распаковываться, начнем завтра вечером.

У меня тоже не было ни малейшего желаниякопаться в коробках и узлах. Да и куда развешивать и распихивать вещи? Мыло иполотенца в ванной есть, остальное не понадобится.

Юра надул матрас, мы наконец-то смогли лечьспать. Фердинанд, которого я из гигиенических соображений тщательно вымыла наночь, нагло влез между нами и задремал, издавая звук, похожий на храп. Яповернулась на правый бок и, оказавшись, так сказать, лицом к лицу с котом,невольно удивилась. Морда у зверюги была длинной, уши круглые, менее всего онпоходил на мурку. А еще новый член семьи, несмотря на принятую ванну, пах, каккусок рокфора.

Назавтра около двух часов дня я позвонила вдверь Ласкиных, и меня впустила горничная Рита, хмурая девушка, которая за всевремя нашего знакомства ни разу не раскрыла рта. По первости я пыталасьзавязать с Ритой беседу, спрашивала ее о самочувствии, произносила дежурныефразы про погоду, но девица, затянутая в черное шелковое платье, на контакт нешла, максимум, что можно было от нее услышать, это мрачное «добрый день».

Поэтому я лишь улыбнулась и протянула ейкуртку.

Маргарита взяла ее, но вдруг неожиданнопрошептала:

– Вам лучше уйти.

Я не поверила своим ушам. Рита, оказывается,способна произносить целые фразы.

– Меня велели отправить назад?

Маргарита округлила глаза.

– Нет, но думаю, вам следует держаться от Лизыподальше.

– Это дружеский совет? – рассердилась я. –Если так, то я его у вас не просила.

– Считаете ниже своего достоинства беседоватьс прислугой? – окончательно обнаглела Маргарита.

Я не нашлась что ответить, поэтому перешла внаступление:

– Вот здорово! Сколько раз я вас спрашивала:«Как дела?» – и ни разу не услышала ответа.

– Нам запрещено разговаривать с теми, ктоприходит к хозяевам, – отчеканила домработница. – Я ни с кем не чешу языком: нис Егором, который чистит аквариум, ни с Игорем – сантехником, ни с Женей –электриком. Но…

Дальше события развивались совсем ужнепредсказуемым образом.

В прихожую вбежала растрепанная Лиза.

– Ну наконец-то, – закричала она, – где тыбыла?

– Дома, – ответила я, – потом в дороге, а что?

– Рита, – топнула ногой Лиза, – иди отсюда!Стоит и подслушивает!

Вместо того чтобы тенью скользнуть в служебноепомещение, горничная подбоченилась:

– Вы мне замечаний не делайте!

– Маргарита! – возмутилась Лиза. – Что ты себепозволяешь? Ты уволена!

– Я сама ухожу, – громко объявила девушка, –оставайся, блин, со своим хозяйством.

Лиза опустилась на обитую бархатом банкетку.Рита сдернула кружевной передник, швырнула на пол, наступила на него, тщательновытерла подошвы, плюнула, сдернула с вешалки пальто, подхватила туго набитуюсумку и удалилась.