Слепая любовь - Фридрих Незнанский Страница 14

— Тебе легче, а у меня совсем туго… Кстати, уж не хочешь ли дать в долг?.. — В разговоре повисла пауза. И та же девушка хмыкнула: — Ладно, не бери в голову, я ведь пошутила.

— А ты будто не знаешь, как я их заработала?.. Ну, чего молчишь? А этот, между прочим, снова интересовался. Так что сама смотри. Но тут я тебе не советчица.

— Противно…

— Ага, а подруге, значит, не противно? Тоже мне чистюля! Когда в последний раз-то в девушках бегала?

— Да ладно тебе!..

— Я сказала, а ты как хочешь. Но он просто так не даст. Не тот человек. Впрочем, попробуй. Вдруг повезет. Только не завязни…

— Я знаю, можешь не продолжать. А потом, как у нас говорят, одна разок попробовала…

— Ну, у вас-то все известно! Небось, еще с первого курса?

И обе снова рассмеялись.

— Ладно, — сказала та же девушка, отсмеявшись, — если тебе совсем уже горло перехватит, можешь, конечно, рассчитывать. Но много не дам. Вот только из чего отдавать будешь…

— Как подумаю про эту тягомотину, сколько мне еще тянуть лямку, прямо в холодный пот бросает. Ты не представляешь, что такое эти наши подработки! Ужас!

— У тебя, подруга, все ужас. А вот меня сейчас совсем другая проблема за горло держит…

— Какая именно?

— А ты сама, что ли, не понимаешь? — почти сердито выкрикнула девушка. — Не знаю, когда все эти проклятые заказы закончатся?! Думать боюсь! Одни обещания… А я больше так не могу! И что я… ему скажу?!

— Не кричи, — сухо ответила вторая, — я не глухая. Не отдает?

— Я ж говорю, только обещает. Тянет, сволочь поганая…

— Кстати, ни в чем признаваться тебе совсем необязательно. Другой вопрос, как сделать, чтоб эти отстали… Я подумала, что, может быть, наших ребят из общаги попросить, но… Ненадежно.

— Тут надо как-то иначе, а как, я не знаю, и спросить некого. Стенка!

— Ладно, давай пока отложим вопрос. Не может быть, чтобы мы да не нашли выход!

— Ох, спасибо, Наташка, утешила, — горько усмехнулась вторая девушка. И, стало быть, Юлька…

«Ну вот, наконец! — облегченно вздохнул Филя. — Запись есть, теперь откатать пленку назад и раскидать фразы по фигурантам, кто о чем говорил. Тут тебе и словесные портреты, и все их заботы…»

Значит, у девочек серьезные проблемы. Но связаны не со служебной деятельностью, потому что иначе они бы только эту тему и обсуждали, а с некими кавалерами, которые, надо понимать, откуда-то должны вскорости сюда, к ним, прилететь и с которыми девицы собираются встретиться. Причем встретиться не у себя дома, а на съемной квартире. И для чего, тоже очень даже понятно. Секс им головки кружит… Жарко, попки уже давно наружу, как навязчивая реклама… В России же без рекламы теперь и презерватива не купишь. Но это у них те проблемы, что лежат наверху. То, чего не понимают старики. Забыли про известные парадоксы своей юности, как в том анекдоте, где папа с мамой — академики, а дочь — проститутка. Недаром же говорится, что все возвращается на круги своя. Вон те еще не прилетели, а у этих уже портки спадают от желания… Но что-то сильно им мешает. Или кто-то? Им же помощь нужна, это ясно. То есть они нуждаются в защите от кого-то. Даже к знакомым ребятам из общаги готовы обратиться. Но побаиваются. Точно, влипли, хохотушки!.. Кто-то умный ловко их подцепил на крючок. Ну, может, не обоих, но Юлька зависла, это точно, а теперь и Наташку так и притягивает сладкая, видать, прикормка. И название той прикормки — денежки, которые легко поначалу зарабатываются. Да, только поначалу, а потом пойдут «заказы» на тебя, и начнешь стонать: я больше не могу. Но это уже никого не станет интересовать. Вечная истина…

Однако после всего того, что Турецкий рассказывал в «Глории» о семействе Осиповых, у Фили пока все-таки не складывалось впечатление, что в данном случае мог иметь место самый обыкновенный и примитивный вариант натурального, сутенерского шантажа. Возможно, девочка действительно прокололась на чем-то и зависла, и добрый дяденька, мягко говоря, употребляет ее и угрожает каким-то разоблачением в случае отказа, например. А тут еще любовь-морковь, ну и так далее. Нет, наверное, дело серьезнее, она ж произнесла слово «заказ», а это — сутенерство в чистом виде…

«А девочки-то хороши, — хмыкнул Филя, вспомнив, как отреагировала его „чуйственность“, когда из штанов только что не выскочили нахальные ягодицы этой рослой блондинки Наташки. — Неясно только, чем она занимается. И что у нее за тягомотина такая, при которой еще требуются дополнительные подработки, притом что денег все равно не хватает? Ей же ведь наверняка столько лет, сколько и Юлии, — двадцать три. Может, студентка? Тогда сходится. Медичка, например, которая „все знает“? Самый тот возраст, когда они торопятся поскорей все испробовать. Особенно если уже состоялось первое, неудачное замужество… Жадные, однако, кобылки!..»

Филипп одернул себя: чего это он? Жара, что ли, так подействовала? Или злость после долгого ожидания? Не годится… Да и те почему-то замолчали. Неужто все успели обговорить? А проблемы-то у них, если он сделал верные выводы, действительно серьезные…

Приехали они на Масловку, к дому, в котором размещались мастерские художников, знал об этом Агеев. Тут их несколько, многоэтажных, довоенной еще постройки, зданий. Говорят, что с крыш хорошо видно игровое футбольное поле стадиона «Динамо» и местный народ в послевоенные годы, когда именно на «Динамо» и проходили все главные футбольные матчи, никогда не покупал билетов, просто болельщики вылезали на крыши… Ну а выяснить теперь про Хлебникова, если таковой здесь обитает, проще пареной репы. Одного телефонного звонка достаточно.

Девицы вышли из машины. Филипп, проехав вперед, наблюдал за ними в зеркальце заднего обзора. И теперь наконец разглядел обеих хорошо. Ничего не скажешь, красивые обе, словно манекенщицы, но не щепки, как те, а при таких фигурах, на какие не грех и крупно потратиться. Юлия, в ослепительно-белых, туго обтягивающих ее бедра джинсах, завернутых до колен, оказалась яркой брюнеткой, в отличие от подруги, — обожают они, это известно, такие контрасты! Она заперла машину, и обе девицы, цокая каблуками, заторопились ко второму подъезду. Черт подери, а действительно картинка впечатляющая! Да кто ж устоит-то?! Ну и ну…

Итак, первый акт пьесы. Занавес. Можно докладывать и решать, что делать дальше.

Вообще-то хорошо бы как-нибудь исхитриться да сунуть в сумочки им обеим по «жучку». Но это все еще продумывать надо. И потом, неизвестно, зачем они сюда приехали и когда теперь освободятся. И от чего, кстати, освободятся, — это тоже очень большой вопрос.

А к слову, зачем такого рода девицы, да еще вызывающе одетые, ездят в мастерские художников в конце рабочего дня? Кажется, смешной вопрос. Вот то-то и оно. Да еще и торопятся, будто опаздывают к чему-то значительному. И когда у них внутри еще и кипит все — от ожидания? Думай, Филя…

Но Голованов на сообщение Филиппа отреагировал без шуток. Прекрасно, заметил он, одна точка уже есть. Теперь надо постараться выяснить относительно второй девицы: кто, что, откуда, где живет, чем занимается, кроме как ходит с полуголой… этой самой? Раздваиваться Филе не надо, но можно предположить, что если они обе задержатся у художника надолго, то они и обратно вместе отправятся. Тогда Юлия наверняка захочет подбросить подругу к ней домой. Где она сама живет, известно. На Кутузовском, туда можно просто кому-нибудь из «Глории» подъехать и зафиксировать ее возвращение. А подруга в данный момент может оказаться гораздо полезней как источник информации. Значит, за ней и придется прокатиться. Если она, скажем, пересядет в такси. Хуже, если в метро, но ничего не поделаешь, придется садиться «на хвост».