Мудрая змея Матильды Кшесинской - Елена Арсеньева Страница 13

Алена несколько растерялась. Чужой дом, чужие вещи…

– Может быть, вы сначала позвоните мсье Детуру? – с извиняющейся улыбкой спросила она. – Понимаете, ведь хозяин он, а я только его представитель…

Маршан окинул внимательным взглядом ее майку, шорты, а также все, что под ними помещалось, перевел взгляд на физиономию нашей героини (весьма заслуживающую внимания, смеем заметить) – и несколько сдавленным голосом согласился, что да, позвонить хозяину, конечно, необходимо.

Он быстро переговорил с Морисом и сообщил, что ему разрешено отобрать и поставить в сторонку все, что его заинтересует в дополнение к картинам, а о цене они договорятся потом.

– Что ж, пойдемте. – Алена прихватила с подзеркальника ключ от чердака.

Она поднималась по лестнице первой и остро ощущала, что Маршан не сводит глаз с ее голых ног. На пробежку Алена отправилась в шортах и сейчас, конечно, не успела переодеться. Что ж, стыдиться собственных ног ей не приходилось. «А видел бы ты меня в колготках в сеточку и в танго-туфлях на шпильках!» – улыбнулась она про себя. Столь несерьезные мысли не помешали ей вполне деловито открыть дверь (алгоритм процесса прочно впечатался в память) и пропустить Маршана на чердак.

– Вижу, с моим замком вы успели освоиться! – одобрительно кивнул он. – Я горжусь этими замками.

– Скажите, а у той старой дамы, что живет на самом выезде из Муляна, если ехать во Френ, тоже замок вашей работы? На ключе стоит X, тире, Z – правильно? Или это X, тире и двойка?

– X тире Z, – с несколько озадаченным видом проговорил Маршан. – А вам откуда это известно, позвольте спросить?

Глаза его подозрительно сузились, и Алена во избежание недоразумений схематично набросала недавнюю сцену: вот она идет, вот лежит старушка, вот она поднимает старушку и видит ключ на цепочке, вот появляется внук по имени Жак и уносит бабулю в дом, а Алена спешит на встречу с Маршаном.

– Понятно, – кивнул он с улыбкой. – Теперь все понятно.

– Что значат все эти буквы? – полюбопытствовала Алена.

Маршан усмехнулся:

– Эту тайну знаю только я. И хозяин замка!

– А если секретный ключ потеряется, что делать? – не унималась Алена.

– У меня есть дубликаты, – пожал плечами Маршан – и тут же нахмурился не без досады.

«Иначе говоря, вы можете проникнуть куда угодно, хоть бы и на этот чердак, без ведома хозяев?» – предположила писательница-детективщица, однако вслух ничего не произнесла. Напротив, придала лицу самое безмятежное выражение, и нахмуренные брови Маршана разошлись.

Видимо, он решил, что его обмолвка осталась незамеченной.

Есть такой университетский анекдот. Профессор читает лекцию будущим филологам: «Существуют языки, в которых двойное отрицание означает согласие. В некоторых языках оно так и остается отрицанием. Но нет ни одного языка в мире, где бы двойное согласие обозначало отрицание». Раздается голос с последней парты: «Ага, конечно!»

Вот именно так подумала сейчас Алена Дмитриева, дама с филологическим, между прочим, образованием, которая практически ничего вокруг не оставляла без внимания.

Маршан заглянул на чердак, но тут же отступил:

– Темновато здесь. Минуточку, я спущусь, принесу фонари.

И затопал вниз по ступенькам.

– Если бы на ключе стоял не Y, игрек, а четверка, все было бы ясно, – пробормотала Алена по-русски, разглядывая ключ от чердака. – Но при чем здесь игрек?

Задумчиво хмурясь, она включила свет и открыла верхнее окно, но и после этого намного светлее не стало, так что два мощных софита на треногах, которые притащил Маршан, оказались весьма кстати. Когда антиквар поднялся на чердак, Алена его даже не сразу узнала: теперь на нем был матерчатый серый комбинезон, а на шее болталась маска-респиратор.

– Мой отец всю жизнь страдал астмой, – сказал он, увидев ее изумленные глаза. – Это профессиональное. Антикварам приходится вдыхать столько пыли, что мало кому удается не заболеть. Надо беречься. Кстати, если будете наводить здесь порядок, рекомендую надевать перчатки и защищать рот и нос.

Алена кивнула и чихнула. Стоило вспомнить, что вчера она рассматривала чердак без перчаток, не защитив ни рот, ни нос, как немедленно дали о себе знать первые симптомы астмы, а может, даже туберкулеза.

– Сначала я вынесу эти картины, а потом посмотрю остальное, – сказал Маршан и, надев респиратор, принялся выставлять полотна в коридор.

Алена спустилась. Было как-то неловко оставаться на чердаке. Во-первых, в носу все время чешется от пыли, а во-вторых, Маршан может подумать, что она за ним следит – боится, чтобы он чего-нибудь не стащил.

Между прочим, сделать это очень просто. Вряд ли Морис с Мариной когда-нибудь углублялись в эти дебри и точно знают, какие здесь таятся сокровища.

С другой стороны, сундук или даже сломанную прялку незаметно не утащить. А бриллианты, которые можно вынести в кармане, вряд ли рассованы по старым сундукам. Хотя кто знает…

Ничего, Алена посидит внизу, в гостиной, выпьет кофе, о котором забыла утром, включит ноут, поищет, кстати, кое-что в Интернете. С одной стороны, она не следит за Маршаном, а с другой – присматривает, что он будет выносить.

Но осуществить маневр не удалось. У антиквара зазвонил телефон, и, судя по обрывкам фраз, долетавших до Алены, ему понадобилось срочно уезжать.

– Это из жандармерии звонили, – пояснил он, сбегая по лестнице с двумя картинами в руках. – Кто-то пытался взломать один из моих складов. Придется уехать, так что исследование чердака оставим на потом. Когда приедет Детур?

Алена пожала плечами:

– Он говорил о двух-трех днях.

– Что ж, – глаза Маршана как-то слишком ярко сверкнули за стеклами очков, – возможно, я найду время появиться еще до его приезда. Скорее всего, уже завтра. Хотя нет, завтра суббота, нужно быть на броканте в Нуайере… А вы интересуетесь антиквариатом?

– Чисто платонически, – усмехнулась Алена. – Я никакой не знаток. Но броканты мне нравятся.

– Буду очень рад увидеть вас в Нуайере, мадам, – поклонился Маршан. – Не исключено, что я выставлю там и эти картины. В любом случае я еще приеду в Мулян. Софиты, с вашего позволения, пока оставлю, сейчас некогда возиться. До встречи!

Он мгновение подождал, словно надеясь, что Алена подаст ему руку на прощание или вообще облобызается по французскому обычаю.

Возможно, в этом что-то есть – пожимать пыльную перчатку или целовать полуснятый респиратор, но Алену такая экзотика не привлекала. Поэтому она только неопределенно улыбнулась Маршану и простилась сугубо в устной форме.

Броневик отчалил, увозя антиквара, так и не снявшего свой защитный комбинезон, а Алена принялась за кофе, попутно размышляя, что могло означать сверкание глаз гостя, когда он высказал намерение появиться здесь до возвращения хозяев. Надеялся все же стырить что-то с чердака в их отсутствие или радовался новой встрече наедине с длинноногой Аленой Дмитриевой? Вдобавок ко всему ее заинтересовал такой вопрос: если антиквар приехал из Дижона (а Морис упоминал, что он оттуда), почему о попытке взломать склад ему сообщает не городская полиция, а сельская жандармерия?