К югу от Явы - Алистер Маклин Страница 13

— Маккиннон, сэр. Вы посылали за мной. — За двадцать лет Маккиннон не миновал ни одного стоящего порта, побывал везде и превратился из робкого новичка в человека, имя которого на шестидесяти с лишним кораблях британско-арабской компании стало синонимом твердости, проницательности и высокого профессионализма. Но годы нисколько не изменили медленного мягкого шотландского говора. — Вы хотели узнать о «Кэрри Дансер»?

Файндхорн молча кивнул, рассматривая стоящую перед ним темную плотную фигуру боцмана. Коммодор, сухо подумал он про себя, безусловно, имеет свои привилегии: лучший первый помощник и лучший боцман в компании...

— Я видел вчера вечером их спасательную шлюпку, сэр, — невозмутимо сказал Маккиннон. — Они отплыли перед нами. Шлюпка была битком набита пассажирами. — Он задумчиво посмотрел на капитана. — Это госпитальное судно, капитан Файндхорн.

Файндхорн выбрался из кресла и встал перед Маккинноном. Оба были одинакового роста и смотрели друг другу прямо в глаза. Все остальные застыли без движения, как будто боялись прервать внезапно опустившуюся на капитанский мостик тишину. «Вирома» отклонилась от курса на один градус, потом на два градуса, на три, а Эванс ничего не делал, чтобы выправить курс.

— Госпитальное судно, — невыразительно повторил Файндхорн. — Госпитальное судно, боцман? Ведь это всего лишь небольшое каботажное судно водоизмещением примерно в пятьсот тонн.

— Верно, но его мобилизовали. Я поговорил с несколькими ранеными солдатами, когда мы с Пересом ожидали вас в нашем вельботе. Капитан этого судна был поставлен перед выбором: или потерять его, или взять курс на Дарвин. На судне находится группа людей, которые собираются присмотреть, чтобы судно отправилось именно туда.

— Продолжайте.

— Это, собственно, все, сэр. Еще до того, как вы вернулись, они отправили на борт корабля вторую шлюпку. Большинство раненых ходячие, но есть и тяжелораненые, их несли на носилках. Полагаю, там пять-шесть медсестер, среди них ни одной англичанки, и маленький мальчик.

— На борту плавучего капкана, принадлежащего «Сулаймия компани», женщины, дети и раненые. А небо над всем архипелагом забито японскими самолетами. — Файндхорн тихо выругался. — Интересно, какой идиот в Сингапуре придумал такое?

— Не знаю, сэр, — бесстрастно ответил Маккиннон.

Файндхорн бросил на него острый взгляд и отвернулся.

— Вопрос был чисто риторическим, Маккиннон, — холодно сказал он. Голос его понизился почти на октаву, и он продолжал говорить спокойно, задумчиво, ни к кому конкретно не обращаясь, словно думающий вслух человек, которому не нравятся собственные мысли. — Если мы возьмем курс на север, то наши шансы добраться до пролива Рио и снова вернуться маловероятны. Их попросту не существует. Не будем себя обманывать. Это может оказаться ловушкой и скорее всего является ловушкой. «Кэрри Дансер» оставила гавань раньше нас. Они должны были миновать пролив Рио шесть часов назад. Если это не капкан, то мы должны предполагать, что, по всей вероятности, как раз в данный момент «Кэрри Дансер» тонет или уже затонула. Если же она все еще на плаву, огонь вынудит пассажиров и команду оставить судно. Если они просто плавают вокруг и большинство ранены, то через шесть-семь часов, требующихся нам, чтобы до них добраться, в живых останутся очень немногие.

Файндхорн ненадолго умолк, закурил сигарету, вопреки установленным компанией и им самим правилам, и продолжал монотонным невыразительным голосом:

— Они могли сесть в шлюпки, если у них остались какие-то шлюпки после сброшенных на корабль бомб и пулеметных очередей. Через несколько часов все спасенные могут высадиться на одном из близлежащих островов. Каковы у нас шансы найти их в полной темноте, в центре урагана? Если только предположить, что мы окажемся достаточно сумасшедшими и примем достаточно сумасшедшее решение двинуться в пролив Рио, отказавшись от свободного пространства посредине открытого моря, так необходимого, когда мы будем в центре тайфуна.

Он раздраженно заворчал, когда сигаретный дым, спиралью поднимавшийся вверх, попал в его усталые глаза (капитан Файндхорн не оставлял капитанский мостик всю ночь), с удивлением уставился на зажатую в пальцах сигарету, словно увидел впервые, бросил ее на палубу и затушил каблуком своего белого парусинового ботинка. Потом несколько долгих секунд смотрел на погашенный окурок, наконец поднял глаза и обвел взглядом четырех мужчин, находившихся в рулевой рубке. Этот взгляд ничего не выражал: Файндхорн никогда не включил бы рулевого, боцмана и четвертого помощника в число своих советников.

— Я не вижу никакой необходимости ставить корабль, груз и наши жизни под угрозу, ловя журавля в небе.

Никто ничего не сказал, никто не шевельнулся. Снова повисло тяжелое, непроницаемое молчание с предчувствием беды. Воздух был неподвижен, и в нем не хватало кислорода, наверное, из-за приближающегося шторма. Николсон прислонился к переборке, опустив глаза на свои сжатые руки. Другие не мигая глядели на капитана. «Вирома» отклонилась от курса еще больше, на десять-двенадцать градусов и продолжала отклоняться.

С лица капитана исчезло выражение отрешенности, он взглянул на первого помощника:

— Итак, мистер Николсон?

— Конечно, вы совершенно правы, сэр. — Николсон поднял глаза, поглядел на переднюю мачту, медленно и мерно раскачивающуюся под усиливающимся ветром. — Тысяча против одного, что это ловушка, а если не ловушка, то корабль, команда и пассажиры к настоящему времени наверняка уже погибли. — Он мрачно посмотрел на рулевого, на компас и вновь обратился к Файндхорну: — Но, как я понимаю обстановку, мы уже отклонились от курса на десять градусов и продолжаем отклоняться вправо. Поэтому мы можем избавиться от многих сомнений, продолжая и дальше уклоняться вправо. Курс будет приблизительно триста двадцать градусов, сэр.

— Благодарю вас, мистер Николсон. — Файндхорн издал долгий и почти неслышный вздох. Он прошел через капитанский мостик к Николсону и открыл портсигар. — Только по этому случаю к черту правила. Мистер Вэнниер, вам известно местоположение «Кэрри Дансер». Сообщите рулевому курс, будьте так любезны.

Медленно и уверенно крупный танкер развернулся и направился обратно на северо-запад, в сторону Сингапура, в самое сердце надвигающегося шторма.

Тысяча против одного — такова была предложенная Николсоном вероятность, с которой капитан согласился и даже пошел дальше. Но оба оказались не правы. Не было никакой ловушки, «Кэрри Дансер» все еще оставалась на плаву, и судно еще не покинули люди, во всяком случае не все.

В этот знойный и безветренный день, около двух часов дня середины февраля 1942 года, судно еще не потонуло, но держаться на плаву ему оставалось недолго. Оно глубоко осело в воду, зарывшись носом в море, и накренилось на правый борт так сильно, что леера были практически в воде, то опускаясь вниз, то поднимаясь над морем, в зависимости от тяжелых волн, то накатывающих, то отступающих, словно на пляже.

Передняя мачта отсутствовала — сломана приблизительно в двух метрах от палубы. На месте трубы зияла огромная черная, еще дымящаяся дыра. Мостик стал неузнаваем, превратившись в обломки разбитых кусков металла и тому подобного, и представлял собой сумасшедший сюрреалистический силуэт на фоне сверкающего неба. Кубрик команды в носовой части судна выглядел так, будто его вскрыли гигантским ножом для открывания консервов. В борту зияли дыры, не осталось и следа от якорей, стекол в иллюминаторах или лебедок. Весь разгром, совершенно очевидно, был результатом взрыва бомбы, пробившей тонкий стальной настил палубы и проникшей в глубь корабля. Разрушительный взрыв произошел раньше, чем люди осознали случившееся. Для всех он был внезапен. Находившиеся в кормовой части жилые кубрики на верхней и первой палубах полностью и до основания сгорели. Сквозь дыры, оставшиеся после взрыва, видны были небо и море.