В ловушке - Мария Элизабет Штрауб Страница 13

– Нет, – ответил Йон. – Спасибо тебе.

– Все нормально. – Казалось, он хотел добавить что-то еще, но лишь поднял на мгновение руку и вышел из дома. Комиссар криминальной полиции Маттисен, корпулентный мужчина одних лет с Йоном, выразил соболезнования. Со стороны его напарницы, веретенообразной особы с лицом мыши-землеройки, – свое имя она прошепелявила невнятно, – ничего подобного не последовало. Полицейские устроились в зимнем саду. Землеройка забралась на любимый стул Шарлотты и приступила к ведению протокола. Делала она это левой рукой. Йону пришлось еще раз описать, как все произошло.

– Врач констатировал, что ваша супруга находилась в состоянии алкогольного опьянения, – сказал Маттисен.

– Это правда.

– Она была алкоголичкой?

Йон выдержал приличную паузу, потом сказал:

– Я не знаю ваших критериев. Во всяком случае, она пила каждый день. Как многие в этой стране.

Землеройка подняла глаза от своего блокнота. По ее лицу Йон понял, что она винит его в пьянстве Шарлотты. Он твердо выдержал ее взгляд.

– Сегодня она начала пить особенно рано, – продолжал он. – Чинзано. Бутылка, должно быть, валяется где-то в прихожей. Жена держала ее в руке, когда…

Маттисен встал.

– Тогда покажите нам, где именно она споткнулась. Сможете?

– Только сначала я помыл бы руки, – ответил Йон.

Он воспользовался гостевым туалетом, чтобы не проходить мимо Шарлотты. Пристально всмотрелся в свое отражение в зеркале. Выглядел он как обычно.

Когда он вышел из туалета, полицейские уже перешли в холл. Нагнувшись над Шарлоттой, комиссар вполголоса переговаривался с Землеройкой. «Признаков нет». Больше Йон ничего не сумел различить. Гуськом они поднялись мимо Шарлотты наверх. Первым Маттисен, за ним Йон. Землеройка замыкала цепочку. Йон спиной ощущал ее неодобрительные взгляды.

При виде разгромленного кабинета широкая физиономия Маттисена скривилась, и он пробормотал:

– С ума сойти можно.

– Из-за чего вы ссорились? – спросила Землеройка; она сказала «шшорилишь». Впервые она обратилась непосредственно к Йону; ее голос звучал как у капризного ребенка.

– Она возмущалась, что я слишком много работаю.

– Вы учитель?

Она давно уже это знала, и вот – нате!

– Немецкий и латынь. В гимназии «Вильгельм Буш».

– В наши дни тоже нелегкая работа, это точно, – вежливо отозвался Маттисен, с ударением на «тоже». – Когда я думаю о своих внуках… Значит, вполне обычный семейный скандал?

– Но отчего же шражу такой шкандал? – не унималась Землеройка. Типичная подчиненная, стремящаяся добиться похвал от шефа.

– Вы замужем? – поинтересовался Йон.

– Такие вопрошы не входят в шферу вашей компетенции, – немедленно парировала она.

– Если б вы были замужем, вы могли бы, вероятно, себе представить, что после двадцати четырех лет семейной жизни бывают вещи, вызывающие неадекватный взрыв эмоций, – ледяным тоном возразил он.

Землеройка скривила узкую мордочку и отвернулась.

– Так-так, алкоголь. – Маттисен с сожалением покосился на разбитый ноутбук. – Именно бабы, как начнут, так уж хлещут, что твой сапожник. Прошу прощения, но, поверьте мне, мы видим такое регулярно, прямо ужас охватывает. Причем изо дня в день, изо дня в день.

Спускаясь вниз, он рассказал, что сейчас в Гамбурге творится невесть что, трехлетняя девочка утонула в канале, на пенсионерку набросилась собака бойцовой породы, из тех, что в Германии запрещены, пожилая супружеская пара задохнулась от дыма при скрытом пожаре – горела электропроводка в стене, на Сант-Паули поножовщина с тремя трупами, и так далее. Йону показалось, что Маттисен пытается его утешить.

Через окно гостиной он увидел, как Шарлотту укладывают в цинковый гроб.

– Куда ее теперь? – спросил он.

– В Институт судебной медицины, – сообщил Маттисен. – Мне очень жаль, но без вскрытия тут не обойтись. В таких случаях это обязательная мера.

– Вскрытия? Значит ли это, что вы считаете…

– Мы ничего не считаем, – перебил его Маттисен. – Мы лишь следуем нашим должностным инструкциям. А они предписывают доскональное выяснение того, имелось или нет внешнее воздействие. Так что для волнений нет причины.

Землеройка упрямо поджала губы – она явно придерживалась другого мнения.

– Сколько это продлится? – спросил Йон. – Ведь мне надо позаботиться о формальностях. О похоронах, наконец.

Маттисен надел форменную фуражку.

– Дня два-три на это точно уйдут. Потом вам сообщат. Найдется у вас кто-то, кто теперь сможет к вам приехать? Родные? Друзья? Вам не стоит оставаться тут в одиночестве.

– Ничего, я как-нибудь продержусь, – заверил его Йон. – Благодарю вас.

Полицейские отбыли. Йон остановился у подножия лестницы, где все еще валялись его вещи, и попытался осознать, что будет дальше. Все перевернулось, его мир стал совсем иным, чем еще два часа назад. Шарлотта никогда уже не спустится по этой лестнице, никогда больше не позовет его – «господи-где-же-ты-опять-застрял?». Никогда не швырнет ключи на столик в прихожей. Ему больше не придется с ней скандалить, чтобы навсегда покинуть этот дом. Теперь он свободен, как птица свободен. Что там декламируют гимназисты? «Ха-ха! Хи-хи! Жена откинула коньки!»