Черный лед - Майкл Коннелли Страница 13

В четверг – на следующий день после Рождества – утро было таким, о каком только мечтают фотографы, зарабатывающие на жизнь съемкой для открыток и буклетов. Над городом не осталось и следа обычного смога; пожар в холмах догорел и погас; дым растаял, унесенный налетевшим океанским бризом, и долина Лос-Анджелеса купалась в лучах солнца и смотрела в голубое небо, по которому величественно плыли редкие кучевые облака.

Чтобы попасть на работу, Босх выбрал самый длинный путь и поехал по Вудро-Вильсон-драйв до самого перекрестка с Малхолланд, а оттуда свернул на серпантин, ведущий через Николс-каньон. Ему всегда нравилось смотреть на холмы, поросшие голубоватой глицинией и лиловой хрустальной травой, над которыми возвышались дряхлеющие дома по миллиону долларов каждый, напоминавшие о былом величии города и все еще подпитывавшие память о его минувшей славе.

Сидя за рулем, Босх размышлял о прошедшей ночи, как он утешал Сильвию Мур и что при этом чувствовал. Босху казалось, что он выглядел точь-в-точь как коп с картины Рокуэлла Кента; если между ними и была разница, то очень небольшая.

Спустившись с холмов, Босх поехал по Дженези до бульвара Сансет, а там срезал угол, повернув напрямик к Уилкокс-авеню. Оставив машину позади здания полицейского участка, он прошел вдоль отгороженного решеткой загончика для задержанных в состоянии алкогольного опьянения и толкнул двери детективного бюро.

Мрачное настроение, царившее в рабочей комнате, показалось ему таким же плотным и осязаемым, как сигаретный дым в кинотеатре во время порносеанса. Детективы сидели за столами, низко опустив головы; одни негромко говорили по телефонам, другие зарылись в отчетные документы, беспрерывно обрушивавшиеся на их больные головы во все возрастающих количествах.

Гарри разместился за столом, отведенным для детективов его профиля, и бросил взгляд на Джерри Эдгара, сидевшего напротив. Время от времени Босх работал с ним в паре – постоянных партнеров в детективном бюро, задыхавшемся от нехватки рук, больше не было, а полицейское управление запретило продвижения по службе и наем новых сотрудников из-за резкого сокращения бюджетных ассигнований. В частности, в секции, расследовавшей грабежи и убийства, осталось всего пять детективов, и начальник бюро, лейтенант Харви Паундс по прозвищу Девяносто Восемь Фунтов, едва справляясь с текучкой, заставлял сотрудников работать поодиночке или объединял в пары только для расследования особо важных дел, выполнения опасных заданий или производства арестов. Босх не возражал против подобной практики, поскольку ему нравилось работать одному, но другие детективы часто ворчали.

– В чем дело? – спросил Босх у Эдгара. – Мур?

Джерри кивнул. За большим столом, составленным из нескольких маленьких, они были вдвоем: Шелби Данн и Карен Мошито появлялись обычно после девяти, а Люциус Портер добирался до участка только в начале одиннадцатого, если успевал к этому времени протрезветь.

– Девяносто Восемь Фунтов только что выползал из своей стеклянной конуры, – ответил Джерри. – Сказал, что они получили подтверждение по отпечаткам. Это действительно Мур. Сам вышиб из себя все дерьмо.

Они несколько минут молчали. Гарри автоматически перебирал сложенные на столе бумаги, но мысли его то и дело возвращались к Муру. Он ясно представлял себе, как Ирвинг, Шихан или даже Частин звонят Сильвии домой, чтобы сообщить о результатах дактилоскопической экспертизы. Тоненькая ниточка, связывающая его с этим делом, таяла на глазах.

Даже не оборачиваясь, Босх почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит. Обернувшись, он увидел лейтенанта Паундса, который глядел на него сверху вниз.

– Пойдем-ка со мной, Гарри.

Лейтенант приглашал его в свою стеклянную будку, и Босх бросил быстрый взгляд на Эдгара. Тот возвел очи горе, давая понять, что ничего не знает о том, зачем детектив Босх вдруг понадобился начальнику. Гарри поднялся и с тяжелым сердцем последовал за лейтенантом в его кабинет, смежный с рабочей комнатой.

Кабинет лейтенанта представлял собой небольшое, застекленное с трех сторон помещение. Прозрачные окна позволяли Паундсу наблюдать за сотрудниками, но ограничивали реальный контакт с ними, поэтому лейтенант не слышал, не обонял и не общался с подчиненными, если не хотел. Жалюзи на окнах, которые большую часть времени были опущены и не позволяли детективам видеть, чем занимается начальник, сегодня оказались подняты.

– Присаживайся, Гарри. Надеюсь, тебе не надо напоминать, что здесь курить воспрещается?.. Как Рождество?

Босх не ответил, бросив на лейтенанта быстрый взгляд исподлобья. Ему было не по себе от того, что этот малознакомый человек называет его по имени и спрашивает, как он провел праздник. Наконец Босх нерешительно опустился на стул.

– В чем, собственно, дело? – спросил он.

– Только не раздражайся, Гарри. Вообще-то у меня гораздо больше причин для недовольства. Я недавно узнал, что значительную часть рождественской ночи ты провел в этом грязном мотеле – «Убежище», кажется, – где не захотел бы встречать Рождество ни один нормальный человек и где по чистой случайности работал отдел по расследованию грабежей и убийств.

– Я дежурил, – возразил Босх. – Меня должны были вызвать на место происшествия, и я отправился выяснить, что, собственно, произошло. В конце концов, я все равно понадобился Ирвингу, так что не зря…

– Все это очень хорошо, Гарри, но на этом твое участие должно закончиться. Мне сказали, чтобы ты не забивал себе голову и держался подальше от дела Мура.

– И что все это означает?

– Только то, что ты слышал.

– Но, лейтенант!..