Почти семейный детектив - Людмила Мартова Страница 12

Он чувствовал себя так, будто его долго и последовательно валяли в грязи. Илья заново прокручивал в голове все события сегодняшнего дня, с того момента, как позвонила рыдающая Милена, и до того, как он наконец-то захлопнул за ней дверь ее машины. В промежутке было известие о ее измене, найденный труп, вызов полиции, допрос с пристрастием, четкая и бесконечная работа оперативной группы, приехавшей на место преступления.

Довольно быстро он сообразил, что выходит идеальным подозреваемым. Вольдемар Краевский был любовником его жены, только вчера Галицкий ездил на встречу с ним, чтобы посмотреть на писателя издали, и теперь вряд ли мог доказать, что на тот момент он и знать не знал, что этот слащавый красавчик, выглядевший жалко, как все душевно убогие, делил с ним, суперменом Галицким, одну и ту же женщину.

Пожалуй, именно эта мысль и была самой обидной, царапающей оголенные нервы. Если бы Милена изменила ему с успешным бизнесменом, талантливым человеком, звездой кино, он бы поморщился, но стерпел. Но чем ее привлек этот жалкий слизень, никчемный альфонс, он понять не мог. Милена рыдала так натурально, бросалась на труп, когда его уносили, заламывала руки, даже потеряла сознание, что можно было не сомневаться — альфонс ей действительно дорог. И это заставляло Галицкого усомниться в себе, уж не женат ли он все-таки на редкой дуре?

Почувствовав себя подозреваемым номер один, он позвонил своему адвокату, который, не мешкая, прибыл на место преступления и взял дело в свои руки. О своей судьбе можно было не волноваться. Галицкий знал, что Краевского не убивал, а потому ничего не боялся. Пожалуй, главными чувствами, которые он испытывал, была досада и легкое унижение от случившегося.

Из показаний Милены он узнал, что она собиралась с ним развестись и уехать вместе со своим возлюбленным в Испанию. Известие заставило его лишь усмехнуться. Что ж, испанский дом — не самая большая цена за то, чтобы больше никогда в жизни не видеть свою попытку номер три. Галицкий признавал, что Милена все рассчитала верно — он бы без лишних слов развелся с ней, назначив ей щедрое содержание, которого бы вполне хватило и на этого жиголо Краевского. Нет, Галицкий совершенно точно не стал бы никого убивать. Заплатил бы и забыл. Пошел бы дальше, как делал всегда. Именно это он и постарался донести до полицейского капитана, когда пришла очередь отвечать на его вопросы. Капитан, кажется, не поверил, но это Галицкого заботило мало. Для таких вещей и нужен адвокат.

В то, что любовника застрелила Милена, он тоже не верил. Даже застукав его в постели с другой бабой, она бы просто пулей вылетела из квартиры. Да и пистолета, изъятого с трупа, у нее никогда не было, да и быть не могло.

— Ты его трогала? — спросил он про пистолет, приехав в квартиру, оценив происходящее и вызвав полицию. Милена отрицательно покачала головой.

В убийстве Краевского было что-то неправильное. Этот никчемный человечек жил такой неинтересной жизнью, что убивать его было решительно не за что. У него не было ни денег, ни связей, он не играл в политику, не был знаменитостью, не переходил никому дорогу. Он работал в маленьком рекламном агентстве, писал дрянные тексты, трахал богатенькую стерву, строил общие с ней планы на будущее и мечтал прославиться. За что тут убивать?

И тем не менее эта ошибка Создателя за последние два дня дважды заставила Илью Галицкого поменять свои планы. Сегодня он расхлебывал убийство, а вчера мотался на другой конец Москвы, что для него было совершенно несвойственно. Стоп. Вот с этого момента нужно было думать внимательнее. Почему никогда не выезжающий из своего офиса Илья поехал на никому не нужное собрание графоманов? Потому что его отправил туда Гарик, уговоривший посмотреть на стоящего писателя.

Несмотря на то что в текстах Гарик разбирался слабо, отличить литературу от дерьма он все-таки мог. Даже в первом приближении Вольдемар Краевский не тянул на открытие года, тогда зачем Гарик, все понимающий, мудрый Гарик, фактически вынудил своего партнера на него посмотреть?

Сформулировав этот вопрос, Илья даже вспотел. Гарик был его другом, надеждой и опорой, партнером и консультантом. Они шли рука об руку уже много лет, поднимались и падали, вместе добились успеха и денег. Гарик не мог предать или подставить Галицкого. Никак не мог.

Допив залпом виски из стакана, Илья достал телефон и набрал номер своего партнера. Он не любил оставлять без разъяснения то, чего не понимал.

— Привет, — сказал он, когда Гарик ответил на его вызов. — Какого черта ты меня вчера в Новогиреево отправил?

— Так на новое имя посмотреть. Не понравился, что ли? Так мог сразу по возвращении свое «фи» высказать, больше суток прошло. Я ж тебе сказал, что сам не могу определить, стоящий этот парень или нет.

В голосе Гарика звучала фальшивая нотка. Илья слышал ее отчетливо, а потому впал в ярость, что, по отношению к другу и партнеру, происходило с ним довольно редко.

— Хватит придуриваться, — заорал он и ударил кулаком по столу. Хрустальный стакан подпрыгнул, упал, и чудом не скатился на пол. На крик прибежала официантка и тут же скрылась с глаз, напуганная видом патрона. — Ты зачем из меня идиота делаешь, Паша? Будь другом, объясни, какого черта я вчера туда поперся и зачем это было нужно тебе?

Пашей Галицкий называл Гарика примерно раз в год. И такое обращение не могло сулить ничего хорошего.

— Ты чего, белены объелся? — аккуратно поинтересовался Павел Горенко. По ту сторону трубки он чувствовал себя в относительной безопасности. — Ну, попросили меня, чтобы я обеспечил твой визит. Нужно было, чтобы ты на него посмотрел. Естественно, что этот писатель — полное дерьмо, но ты уж меня извини, Илюша, я такой вердикт сам вынести никак не мог. Требовался более убойный аргумент. Твой.

Примерно так себе Галицкий и представлял ситуацию. Конечно, Гарика убедительно просили взять в работу нового автора. Он отбивался, понимая, что из затеи ничего не выйдет, а когда держать оборону дальше стало невозможным, отошел в сторону, вызвав на арену Галицкого. Ай да Павлик, ай да сволочь.

— Кто тебя попросил? — спросил Илья устало. — Ну, давай, рожай уже. Что я из тебя информацию по капле выдавливаю?

— Да Милена твоя попросила, — чуть удивленно и немного встревоженно ответил Гарик. — Пристала с ножом к горлу, мол, возьми на работу самородка. Ты же свою дражайшую половину знаешь, если ей чего приспичит, так вцепится хуже клеща. Я его тексты почитал, понял, что это не повидло, на хлеб не намажешь. Попытался ей честно сказать, что автор бесперспективный, а она и слышать не хотела. Отстала только тогда, когда я ей пообещал, что ты на него сам посмотришь.

— А тебя не удивило, что она меня сама не просит?

— Да ладно, Илюха. Можно подумать, она тебя не знает. Ты бы даже слушать ее не стал, не то что поехал бы куда-нибудь. Ты мне лучше объясни, почему это мало значимое событие тебя так взволновало? Случилось что-нибудь?

— Случилось. — Галицкий тяжело вздохнул, как перед прыжком в воду. — Видишь ли, Гарик, — он снова вернулся к привычному обращению, и партнер на другом конце Москвы мимоходом улыбнулся, — этот самый Вольдемар Краевский оказался любовником Милены, с которым она собралась уехать от меня в Испанию.