Закон ее прошлого - Марина Крамер Страница 12

Мы с Аннушкой очень ярко демонстрировали две абсолютно разные модели поведения и их результаты. Мягкая, пушистая, идеально кукольная и даже приятно для мужчин глуповатая Аннушка всегда была обделена мужским вниманием, ко мне же — холодной, расчетливой и себялюбивой, по словам подруги, — всегда как магнитом тянуло совершенно разных представителей противоположного пола. Не знаю, чем объяснялся подобный феномен, никогда не интересовалась причинами, но факт оставался фактом — к сорока годам Вяземская не то что ни разу не была замужем, но даже ухитрилась не прожить совместно с мужчиной ни дня. Я не могла понять, чего именно не хватает в Аннушке мужчинам, а моя бабушка совершенно конкретно однажды назвала причину. При всем хорошем отношении к моей подруге бабушка считала ее даже не предметом мебели, а просто кошкой, а не все готовы терпеть шерсть в качестве приправы и аксессуаров. Под «шерстью» бабушка понимала те мелкие женские штучки, которые так любила оставлять Аннушка в квартирах своих любовников, чтобы «пометить» территорию. Все эти заколки, помады, расчески и даже нижнее белье. Не знаю, почему, но бабушка была права. Аннушка мгновенно начинала строить матримониальные планы на любого мужчину, посмотревшего в ее сторону, спросившего у нее время или пропустившего вперед на входе. Тут я отлично понимала ее несостоявшихся кавалеров — на их месте я бы тоже неслась в противоположном направлении со скоростью «Сапсана». Казалось бы — только время спросил, а уже женат, отец троих детей и постоянно всем должен. Страшно же. В конечном итоге несостоявшийся кавалер сгребал все оставленные Аннушкой улики в пакет и возвращал вместе с сообщением о прекращении отношений.

Вот и сейчас в очередной раз я выслушивала историю о том, как Аннушка встретила «того самого единственного», с кем готова провести остаток жизни и ковылять под ручку по бульварам в старости. Разумеется, избранник был женат, но, как всегда водилось у Аннушки, «жил с женой из жалости» и «ждал, пока дети встанут на ноги». Сотни раз я говорила ей, что подобные оправдания выдумывают себе в утешение оказавшиеся в такой ситуации студентки первых-вторых курсов вуза, а не взрослые состоявшиеся тетеньки ближе к пятому десятку, но Вяземская только отмахивалась и обижалась, называя меня циничной сволочью без души и сердца.

— Ты пойми — он, как честный и порядочный человек, не может уйти и оставить ее одну с двумя подростками — это же им психику сломает! А потом начнутся проблемы — наркотики, дурные компании, самоубийства… Зачем мне такой груз на душе, я ведь буду себя виноватой чувствовать! — покручивая бокал с белым вином, говорила Аннушка.

Мне хотелось взять ее за шиворот и хорошенько встряхнуть — большей глупости выдумать просто невозможно, но, похоже, моя подруга в очередной раз свято верила в свою правоту. Осталось засечь время, через которое я услышу вторую часть этой саги — о том, как прекрасный принц превратился в мерзкую жабу и ускакал в родное болото.

— Тебе не кажется, дорогая, что честные и порядочные люди в первую очередь не заводят романов на стороне?

— Вот ты снова за свое, Варька! Мы же не виноваты, что у нас любовь! И потом, он такой… ты же его даже не видела…

Я пожала плечами:

— А зачем мне? По-моему, все ясно.

— Вечно тебе все ясно! Ты всегда делаешь выводы, даже не видя человека!

— Слово «мачо» составляется вовсе не из тех же букв, что слово «козел», я не понимаю, почему ты-то не хочешь признать этот очевидный факт?

Аннушка округлила глаза и застыла с чуть приоткрытым ртом, переваривая сказанное мной, а потом фыркнула:

— Очень остроумно, ага!

— Согласна, возможно, что не очень. Но ты вспомни хотя бы свой последний роман.

Вяземская покраснела. Этот эпизод в ее жизни был, пожалуй, самым комичным, и вспоминать о том, как едва не стала жертвой аферистки, прикидывавшейся исполнителем готического рока, Аннушка не любила. Галя-Габриэль оставила в памяти моей подруги неизгладимый след…

— Ой, да ладно… подумаешь…

— Теперь-то конечно, — кивнула я, делая глоток вина. — А тогда ты тоже кричала, что я стерва и сволочь и мешаю тебе обрести счастье. Хорошо еще, что я деньги на твоем счете сохранила, правда?

Аннушка рассмеялась:

— Все, твоя взяла! Однако с Марком ты должна познакомиться. Он тебе понравится.

— Нравиться он должен тебе, а меня отталкивает уже то, что у него дети. Но ради тебя я, разумеется, выдержу пару часов общения.

Аннушка обрадовалась. Не знаю, почему ей было важно мое мнение о каждом кавалере, ведь она все равно поступала по-своему. А мне теперь придется потратить пару часов своей жизни на человека, который мне заведомо неприятен. Дружба порой требует жертв…

Никогда, вот просто никогда не нужно снимать телефонную трубку, если номер на дисплее тебе ни о чем не говорит. Как мне научиться соблюдать это простое правило? У меня всегда была привычка сразу же подписывать номера клиентов, а телефоны близких я помнила наизусть либо заносила в специальную книжку, не доверяя телефону. И вот какого же черта я схватила трубку, хотя увидела, что номер неизвестен?.. Определенно, утром я соображаю значительно хуже, чем во все остальное время дня…

— Здравствуй, Варенька, — сказала трубка голосом Кирилла, и я вздрогнула, выронила ее на кровать и зажала уши.

Только не это. Нет, пожалуйста, господи, только не это… Я в отупении и ужасе смотрела на лежащий передо мной телефон, словно ждала, что вслед за голосом оттуда возникнет и сам Мельников. Звонок продолжался, на дисплее бежали секунды — Кирилл все еще говорил что-то, но я не могла заставить себя убрать руки и услышать хоть слово. Ощущение неизбежной катастрофы наваливалось, как лавина. Наконец, я пересилила страх, быстро нажала «отбой» и тут же внесла номер в черный список. Мера, конечно, так себе, но все же…

И нет никакой возможности сменить номер — это ж каких масштабов рассылку придется сделать, чтобы оповестить старых клиентов, разного калибра знакомых и просто людей, которые порой бывают нужны… Чертов Мельников, откуда ты вообще взялся на мою голову? Остается только надеяться, что ты выбрался из мест заключения незаконно, и я приложу все усилия, чтобы это немедленно исправить.

Противная дрожь в теле не оставляла меня до обеда, а в ресторане каждый попавшийся на глаза мужчина тут же напоминал Мельникова, это оказалось выше моих сил. Я позвонила Аннушке и с истерическими нотками в голосе потребовала немедленно приехать.

— С ума сошла? — протянула Вяземская. — Мы вчера весь вечер вместе провели, сегодня я хотела отлежаться, в салон сходить…

— Хорошо, забери меня отсюда, и поедем в салон, в ателье, в магазин, к черту, к дьяволу — куда скажешь! — срываясь на крик, попросила я, и Аннушка мгновенно сменила ноющий тон на обеспокоенный:

— Что-то случилось?

— Да! Мне Мельников позвонил!

— Я приеду через час, мне надо хотя бы джинсы натянуть. — И она бросила трубку, а я схватила в охапку подушку, забилась в угол кровати и заплакала.