Бочка но-шпы и ложка яда - Татьяна Полякова Страница 12

Приняв ванну, торопливо и оттого без особого удовольствия, явернулась на веранду, напомнив себе, что обязана быть гостеприимной хозяйкой.На душе было тревожно. Я была не в состоянии докопаться до причины своейтревоги: то ли на меня так повлияло происшествие с Сусанной, то ли еероссказни, то ли письмо с угрозами.

Письма с угрозами приходили уже не первый раз, я на нихособого внимания не обращала, но теперь и это глупое письмо вызвало раздражениеи беспокойство.

— Лара, — услышала я, повернулась и непроизвольнозаулыбалась — из сада поднимался Макс.

Когда я впервые увидела его, он был смешным лопоухиммальчишкой со светлыми волосами и всегда удивленным взглядом. Артемьеврассказывал, что Макс в детстве был ростом ниже большинства своих сверстников ижестоко страдал от этого. Зажмурившись и сжав кулаки, исступленно шептал: «Явырасту, я вырасту». И что вы думаете? В самом деле вырос, теперь рост егосоставлял где-то сто девяносто см, а он еще в том возрасте, когда молодые людирастут. Это обстоятельство было постоянным поводом для наших шуток.

Я раскинула руки и приняла Макса в свои объятия. Точнее, онменя принял. Теперь я едва доставала макушкой до его плеча.

— Какая ты красивая, — заявил он с улыбкой ипоцеловал меня в эту самую макушку. Я отстранилась, разглядывая его. По-моему,выглядит он прекрасно. Значит, у мальчика все хорошо.

Надо сказать, с этим ребенком у меня никогда не былопроблем. Артемьев развелся с женой, когда Кристине было шестнадцать, а Максучетырнадцать лет. После развода они около года жили с матерью, потом приехали котцу на каникулы, да так с ним и остались. Злые языки утверждали, что перваягоспожа Артемьева была никудышной матерью. Но я считала это откровеннойклеветой. Татьяна представлялась мне человеком ответственным, матерью она быластрогой, и со взбалмошной Кристиной, у которой к тому же начался переходныйвозраст, у нее возникали постоянные конфликты. Макс, по натуре совершеннобесконфликтный, очень страдал от этого. К тому же у Татьяны в то время был тяжелыйпериод, катастрофически не хватало денег, и это доводило Кристину до бешенства.Она причисляла себя к золотой молодежи и жить стремилась соответственно. УАртемьева денег тоже не было, зато был родной брат, вдовец и бездетный,нефтяной король из далекой Сибири. Племянников он видел редко, но боготворил,раз своих детей нет, а миллионы кому-то оставлять надо. Брата он терпеть немог, считал бездарем и лодырем. Даже после того, как Артемьев стал невероятнознаменит, брат относился к нему с некоторой настороженностью, точно подозреваяподвох. Потом, правда, подобрел, но в завещании, несмотря на это, не упомянул.Все его немалые деньги отошли племянникам, причем две трети суммы получал Макс,а одну треть — Кристина. С моей точки зрения, решение более чем справедливое,но Кристина думала иначе и отчаянно интриговала против брата. Для меня явилосьабсолютной неожиданностью, что в завещании упомянули и меня. Я получала пятьсоттысяч долларов со странной формулировкой «с восхищением ее дарованиями».

После смерти Артемьева, когда выяснилось, что детям онничего не оставил и авторские права перешли ко мне, Кристина впала в бешенство.Обозвала меня воровкой, трижды плюнула мне под ноги, один раз целилась в глаза,но, видно от избытка слюны, попала себе на платье, окончательно разозлилась иушла навсегда. Правда, неизменно появлялась раз в неделю, чтобы попроситьденег. Деньги я, конечно, давала, потому что никогда не жадничала, а Кристинумне было жаль. Господь подшутил над ней, ничем не наделив, кроме непомерной алчностии несусветной глупости. Кристина страдала и с нетерпением ждала смерти дядюшки,потому что знала о завещании.

— Вот когда дядя умрет… — начинала она мечтать вслух.Слава богу, что он этого не слышал, не то бы бедняжка не получила ни копейки.

Смерть Бориса удивила старшего брата, но, по большому счету,даже не взволновала По крайней мере, изменение цен на нефть он переживалэмоциональнее. На похоронах он сказал мне:

— Надеюсь, ты найдешь себе кого-нибудь получше.