Сокровища баронессы фон Шейн - Ольга Баскова Страница 12

Санкт-Петербург, 1889

Мишель несколько минут постоял у подъезда знакомого дома, дождался, пока хлопнула входная дверь, улыбнулся своим мыслям и зашагал по заснеженной дорожке к особняку. Он живо представил, как Оленька, запинаясь от волнения, описывает их большой дом, знатный обед и, наконец, фамильные драгоценности. «Я счастлив, любимая», – прошептал он и зашагал прочь.

Улицы, несмотря на позднее время, были многолюдны. Не одна влюбленная парочка решила прогуляться в этот тихий снежный вечер. Слышался приглушенный смех, тусклый свет фонарей выхватывал из темноты счастливые молодые лица, и молодой офицер подумал, что полгода до свадьбы – это все же очень много. Может быть, поговорить с матерью? Они с отцом, назначая такой срок, еще не знали Оленьку. Но теперь… Мама призналась, что не ожидала встретить такую красивую и образованную девушку, пусть и из мещанской семьи. Он дал себе слово обязательно поговорить с родителями. Если будущая невестка пришлась по вкусу, зачем же ждать так долго? Мишель не сомневался, что родители не станут препятствовать. Пусть у Сегаловичей сейчас нет денег на свадьбу – не беда. Деньги есть у них, князей Раховских. Свадьба будет самой пышной в Петербурге, невеста – самой очаровательной.

Улыбаясь своим мыслям, молодой человек открыл ворота и, поднявшись по ступеням, позвонил в колокольчик. Дверь ему открыла заплаканная красная горничная Катя, и офицер понял, что в его отсутствие что-то произошло.

– Мама? Папа? – спросил он отрывисто, но девушка замотала головой и кивнула в сторону гостиной. Не снимая обувь, он вбежал в комнату. На диване, бледная, с уксусной повязкой на голове, с растрепанными черными волосами, в простом домашнем капоте, лежала мама. Отец метался возле нее, как потерявшая след собачонка. Служанки стояли по стойке «смирно» возле стола, ожидая приказаний.

– Мама, что случилось? – юноша бросился к матери, и она застонала:

– Мишель, пропали мои драгоценности. Все наши фамильные драгоценности, представляешь? Эта дрянь украла их. Господи, я ведь не хотела принимать ее в нашем доме!

Молодой человек сначала побледнел от гнева, потом побагровел:

– Мама, вы в своем уме? Что вы такое говорите? Ольга не брала драгоценности. Вы же сами показали ей свои бриллианты. Когда она успела бы их украсть?

– Пока мы с тобой разговаривали наверху, она оставалась в гостиной, – рыдала княгиня, тряся головой. – У нее было время, чтобы подняться в мои покои и украсть.

– Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, – фыркнул Мишель. – Я провожал ее до дома, и у нее не было никакой шкатулки.

Мария Петровна зарыдала так сильно, что, казалось, она сейчас задохнется.

– Шкатулка на месте, – пояснил сконфуженный генерал. – А вот ее содержимое исчезло. Мы обыскали все и всех. В доме бриллиантов нет.

– Но зачем Ольге брать бриллианты, если они и так могли достаться ей? – удивлялся офицер.

– О, мой мальчик, какой ты еще наивный! – Мария Павловна продолжала вздыхать и стонать, словно прощалась с белым светом. – Она бесприданница, понимаешь? Готова держать пари, что ее родители не верят в ваши отношения. Продав бриллианты, их семья сумеет поправить материальное положение.

Мишель покраснел от гнева:

– Мама, я хочу, чтобы вы никогда не оскорбляли мою невесту. Я женюсь на ней, несмотря на ваши домыслы. Слышите? Если это не произойдет в Петербурге, что ж, не только свету, что в окошке.

Генерал, такой же багровый, как и сын, топнул ногой.

– Никогда! – загремел он так грозно, что задрожала мебель. – Никогда ты не женишься на этой воровке, мерзкий непослушный мальчишка! В противном случае я поговорю с твоим начальником, и ты отправишься служить куда-нибудь в Сибирь.

Молодой человек тоже топнул ногой и побежал к себе. Мария Павловна некоторое время прислушивалась к стуку его каблуков, потом как ни в чем не бывало сдернула с головы повязку и поморщилась от кислого запаха.

– Он нам не поверил, – процедила женщина. – Я же говорила. Он такой же упрямый, как и ты. Если что-то вобьет себе в голову…

Генерал опустился в кресло и потер затылок, что делал в минуты крайнего волнения.

– Да, он упрям, – проговорил он после минутного молчания, – но я упрямее и умнее. И у меня связи. Если нам не удалось надавить на нашего сына, надавим на его невесту.

– Ох, это бесполезно, – томно отозвалась жена. – Какая девушка согласится прервать помолвку с такой выгодной партией? Я уверена, если мы предложим ей деньги, она их не возьмет. Ей нужно все наше добро – все до копеечки.