Практически невиновна - Наталия Левитина Страница 12

Разложив для детей валдаевский диван, вручив им пульты от телевизора, видео и музыкального центра, Илья смылся из квартиры. Он занял наблюдательный пост около дома, где корпела у компьютера Маша. После того как из-за бизнесмена Лабругина семья лишилась просторной квартиры в элитном доме на Первомайской улице, приходилось ютиться в «двушке».

Как назло, именно в этот вечер Ян Вепрецкий позвонил программистке и сказал, что у него накопилась целая пачка материалов, требующих обработки и присовокупления к остальному массиву данных. И Маша, не подозревая о коварстве бывшего супруга – Илья сейчас сидел в кустах возле дома, развесив уши и выпучив глаза, – сказала: «Завезите мне их».

В восемь вечера элегантный и безупречный Ян Николаевич нарисовался в дверном проеме. Мария успела сменить старую здоровякинскую футболку на длинное платье без рукавов, вымыть голову, почистить зубы. Она почему-то волновалась.

– Сколько у вас игрушек, – удивился Ян, в первый раз споткнувшись о военный джип.

– О, это племянников, – нагло соврала Мария и отодвинула «Хаммер» ногой. – Были сегодня у меня в гостях…

Ничто так не прибавляет женщине лет, как лишние килограммы и наличие детей. С первым пунктом у Маши все было в порядке. Пять – десять новых килограммов только украсили бы ее внешность. С детьми она вылетала в аут.

В зоопарке, пока пацаны доводили до инфаркта мишку, а Мария живописно сосала чупа-чупс, некоторые мужчины пытались познакомиться с хорошенькой худосочной девицей. Свободная, разведенная, Маша ласково им улыбалась. Но не успевала завязаться беседа, как галдящая, круглоглазая, вооруженная до зубов палками, луками, стрелами компания возвращалась к маме.

– Это ваши? – с душевным трепетом осведомлялся поклонник.

– Боже упаси! – откровенно врала Мария. – Я няня!

И зажимала рот маленькому Эдику, который произносил слово «мама» не менее семи тысяч раз в сутки.

– Мама, ты что? – возмущались дети.

– У нас игра, – улыбалась Мария кавалеру. – Я типа мама. Они типа дети. Так, детки, все идут смотреть жирафа. Быстренько! Пошевеливаемся!

Кроме того, Мария щедро одалживала вредоносных микробов бездетным знакомым.

– Возьмите, например, Эдика, – страстно агитировала она. – Попробуйте себя в роли родителей. Потренируйтесь. Вам понравится, я уверена.

Эдик дожидался решения приемных родителей, скромно опустив полуметровые ресницы и надув алым сердечком губы. Внешне он походил на ангела. Между его правой ляжкой и диваном покоилось десятисантиметровое грязное шило, украдкой пронесенное с улицы в дом. Он размышлял, каким образом незаметно спрятать инструмент в коробке с «Лего». Его меланхоличность вводила в заблуждение.

– Берете?

– Берем! – наконец-то соглашались друзья.

– На субботу – воскресенье, – быстро добавляла Мария.

Эдика возвращали через три часа. «Мама» была покрыта розовыми нервными пятнами, у почти седого «папаши» дергались веко, щека и скальп.

– Наверное, мы еще не готовы к роли родителей, – оправдывались несчастные…

Но Мария не сдавалась. Она грузила детей в «ниссан» и везла их за город, к свекрови.

– Внуки соскучились, – нагло заявляла программистка. – Пусть они побудут у вас денек-другой. Я пыталась предупредить, но у вас не работал телефон. Сейчас достану из багажника продуктовый паек.

И выгружала четыре огромные коробки, тонко намекая, что выражение «денек-другой» – всего лишь изящная литота, а понимать ее надо как «пару неделек». Надо признаться, Илюшина мама «съедала» у Маши столько же нервных клеток нотациями и нравоучениями, сколько дарила взамен свободного времени, периодически избавляя от детей.

А когда спихнуть короедов было совсем уж некому, когда от милых выходок потомства Марию начинало трясти, она вспоминала о Полине и понимала, что веселые, энергичные, изобретательные дети – это огромное счастье…

– Проходите, – пригласила Маша Вепрецкого. – Выпьете кофе?

Кофе соблазнил Яна Николаевича. Или его соблазнила точеная Машина фигура под скользким шелком платья?

По дороге в гостиную (которая конечно же была не гостиной, а всем сразу: залом-спальней-кабинетом) Вепрецкий попытался убиться еще раза три, а в довершение сел на ежика-фыркалку, чем очень напомнил Маше Здоровякина. Тот обожал посидеть на предметах, не приспособленных для этого. У Марии защемило сердце. Она почему-то некстати подумала, что предает Здоровякина, принимая в пустой квартире почти незнакомого мужчину. Вепрецкий нравился ей безумно. Но последний секс с Илюшей был блистателен. Душа Марии металась, как бразильский форвард по футбольному полю.

Милая программистка, насмотревшись сериала «Секс в большом городе», поняла, что отстала от жизни. Ну, если не от жизни, то от героинь сериала точно. Блондинка Саманта, богиня оральных забав (пиара и минета), меняла мужчин чаще, чем ежедневные прокладки. Рыжеволосая Миранда (уважаемый юрист) насчитала более сорока сексуальных партнеров, а затем сбилась со счета. И даже скромница Шарлотт меняла комплектацию кровати каждую третью серию.

Мария была шокирована и морально растоптана: за неполных двадцать девять лет она обзавелась лишь одним партнером. Нетрудно угадать его имя из четырех букв, начинается на «и».

– Я вам кое-что объясню. – Ян ухнул на диван пачку документов. – Садитесь поближе.

Мария поскорее пристроила на столе чашку растворимого кофе – она боялась пролить, так как у нее дрожали пальцы.

– О, как пахнет, – кивнул Вепрецкий. Или не хотел обидеть хозяйку, или просто не болел снобизмом и потому не знал, что растворимый кофе – жуткая гадость.

Объяснения Яна Николаевича были энергичными, туалетная вода – бесподобной, пальцы – сильными, твердый подбородок – гладковыбритым… «Странно, – подумала Мария. – Среднестатистический мужчина к этому времени суток обычно вновь зарастает щетиной. Неужели он побрился перед встречей со мной?»

– Вы меня не слушаете, Маша, – заметил Вепрецкий.

– Я все поняла, – возразила Мария. – Мы отправим в отдельный ресурс средства, выделяемые обладминистрацией на реализацию целевых программ, и разнесем по окнам источники финансирования – федеральный, областной, городской бюджеты. Я все сделаю.

Ян Николаевич посмотрел на Машу с уважением.

– Я думал, вы витаете в облаках. Собрался повторять заново.

– Зачем повторять, – улыбнулась Мария. – Я довольно сообразительна.

– И потрясающе сексапильна!

Маша зарделась. Ее никогда не называли красавицей, да она бы и сама не поверила. Но с эпитетом «сексапильна» было гораздо легче согласиться – ведь мужчине конечно же виднее, как реагирует его физиология на внешность дамы.

Вепрецкий накрыл ладонью ручку Марии. Та окончательно залилась румянцем. Ее пальцы были испачканы зеленкой. На днях Маша мазала коленку Эдику и в очередной раз убедилась в подлости «бриллиантовой зелени». Резиновые перчатки, респиратор и валенки мало помогли медсестре: к концу процедуры в зеленый цвет окрасились не только травмированная коленка, но и большая часть поверхностей кухни, а также восемьдесят процентов Машиного кожного покрова. Успел ли Вепрецкий заметить это, а еще и отсутствие маникюра?