Змеиная верность - Анна Акимова Страница 11

За окном совсем стемнело, а они все сидели за столом. Задернули занавески, включили свет, в десятый, наверное, раз включили чайник. Хмель схлынул, и вновь перед глазами замаячили два черных пластиковых мешка.

Они уже все обсудили вдоль и поперек, припомнили в деталях все, что видели и слышали сегодня, и чем дальше, тем больше убеждались: то, что произошло сегодня, произойти просто не могло.

– Лизочек, я тебе чем хочешь поклянусь, не могла Ленка в террариум залезть! – гудела Людмила, доставая из холодильника остатки колбасы, предназначенной, между прочим, для утренних бутербродов. Людмила «на нервной почве» все никак не могла наесться и дочищала холодильник от последних крох еды. – Она к этим змеюкам на пушечный выстрел не подошла бы!

Взяв нож, Людмила стала поспешно сооружать бутерброд.

Лиза сидела, нахохлившись, поджав под себя ноги и засунув подбородок в высокий воротник свитера.

– Но все-таки как-то она туда попала, – сказала она, утаскивая из-под руки Людмилы кусочек колбасы.

Та с сожалением проводила колбасу глазами и откусила от бутерброда.

– Шушай, – с набитым ртом пробурчала она, – а вшуш шето шамошштво?

– Что? – не поняла Лиза. – Проглоти и скажи снова.

На миг она почувствовала себя воспитательницей детского сада.

Людмила с трудом сглотнула и внимательно оглядела бутерброд со всех сторон, прикидывая, откуда бы откусить снова.

– Я говорю, вдруг это самоубийство? Может, Ленка нарочно туда пошла, чтобы змеи ее закусали?

– Людмилища! – возмутилась Лиза. – Что ты несешь? Люди погибли, а тебе шуточки!

– Какие шуточки, Лизочек! – Людмила уже любовно мазала маслом следующий кусок хлеба. – Вот ты знаешь, что Клеопатра, например, искала способ самоубийства и выбрала змеекусание как самый эстетный?

– Змеекусание! – передразнила Лиза. – Клеопатра! Ну ты сравнила! Это Ленка-то у нас эстетка? Нашла тонкую натуру!

Людмила некоторое время посидела, задумчиво разглядывая бутерброд, как будто представляя на его месте Ленку Кашеварову.

– Да, – наконец призналась она, – не выходит… Для Ленки это слишком эстетно.

– Эй, вы чего тут сидите?! – К ним без стука ворвалась жена Валеры Николашина Света. – Вас там по телику показывают!

– Нас?! – ужаснулась Лиза. Она успела представить их с Людмилой глупые физиономии с клюквенными носами на экране телевизора. Она даже скосила глаза на свой нос, с облегчением убедилась, что он уже успел принять нормальную окраску, и только потом сообразила, что этого не может быть.

– Институт ваш…ный! – грубо ответила Света, схватила пульт и включила телевизор.

– Гипсокартон Кнауф! – заорал телевизор нечеловеческим голосом. Света нажала кнопку и экран погас.

– Все, проехали, надо следующих новостей ждать. А вы чего не смотрите-то?

До Лизы дошло, что о происшествии в их институте рассказали в местном выпуске теленовостей, и ей стало стыдно за свои идиотские мысли. Надо меньше пить, выругала она себя.

– У вас там че делается-то?! – продолжала выкрикивать Света. – Я на работе увидела, у нас весь магазин на ушах стоял! Давайте, рассказывайте!..

Света работала кассиршей в соседнем супермаркете. Там у них, в отделе видеотехники весь день работали телевизоры.

– А тебе Валера разве не рассказал? – полюбопытствовала Людмила.

– А-а! – с досадой махнула рукой Света. – Дождешься от него! Лежит на диване и еле рот разевает. «Тебе это неинтересно…» Как это мне неинтересно? Я такой человек – мне все интересно!

– И что это он так? – удивилась Лиза.

– Трехнутый! И всегда-то такой, а в последнее время ваще чоканулся. Прикинь, сегодня ночью просыпаюсь – нет его! Ждала, ждала, заснула, опять проснулась – нет! Я уж было подхватилась искать – является! Курить, мол, ходил! Нашел дуру! Я ему говорю: найду ту пепельницу, куда ты окурок свой поганый суешь – мало не покажется ни тебе, ни ей. Убью обоих!

– Ты что, думаешь, Валера тебе изменяет? – удивилась Лиза.

– Все они кобели, – убежденно сказала Света, усаживаясь за стол и кивая Людмиле, чтобы та налила ей чаю.

– Валерочка не кобель! – заступилась Людмила, подвигая Свете кружку.

– Еще какой кобель! – Света сноровисто мазала последний кусок хлеба последним маслом. – Правда, пугливый. Блудит, но с испугом. Зна-а-ет меня… Конечно, не пойман – не вор, но уж если поймаю… – И Света скорчила такую зверскую гримасу, что Лиза сильно посочувствовала «пугливому кобелю» и его предполагаемой «пепельнице».

Света жадно куснула бутерброд и запила чаем.

– А чего у вас там, в кастрюльке? Суп? Остался? Давайте сюда, доем, а то скиснет. Гороховый долго не стоит… Голодная, как собака, а дома шаром покати… Когда уже в вашем…ном институте деньги давать начнут…

Зарплата через неделю, хотела напомнить Лиза и удивилась – уж Свете ли не знать, когда у мужа зарплата…

Но Света не требовала ответа. Шумно дохлебав суп, она отодвинула пустую кастрюльку и снова взялась за чай.

– Ну давайте, девки, рассказывайте…

Спала Лиза плохо. То и дело просыпалась, слушала шум дождя, тоскливо ворочалась и старалась понять, почему у нее так муторно на душе. Те ужас и жалость, которые она почувствовала, когда Метельчук сказал, что Ленка и Михалыч мертвы, не имели ничего общего с этой душевной мутью. Что-то тут было еще.

Лиза мысленно перебирала все события вчерашнего дня, искала «болевую точку». И в какой-то момент поняла: вот оно. Валера Николашин – вот что ее мучило. Тот его взгляд, который она поймала там, у института…

Света сказала, что ночью Валера надолго отлучался из супружеской постели. Курил? Бегал к любовнице? Что-то плохо верится… Вот так нагло, прямо из-под носа жены?.

А вдруг в это время Николашин успел добраться до института и… Что «и»? Убил Ленку?

Окстись, Лизавета, сказала она сама себе, Ленка погибла от укуса змеи.

Вот тут-то и начинались странности… Конечно, Лиза не была большим специалистом в герпетологии, но она все-таки знала, что от яда гюрзы сразу не погибают. Какое-то время человек способен и двигаться, и говорить…

Хорошо, пусть Кашеварова зачем-то осталась ночью в институте, зачем-то полезла в террариум, каким-то образом дала себя укусить змее… Но почему она не позвала на помощь? Ведь вахтер Михалыч был совсем рядом, а он ведь ничего не знал, пока не наткнулся утром на мертвую Ленку…

Хорошо, допустим, Михалыч был мертвецки пьян и не мог помочь, но ведь есть телефоны…

Что это, действительно самоубийство? Как сказала Людмила, путем «змеекусания»? Да нет, глупость.

Перед глазами Лизы как живая встала Ленка Кашеварова. Крупная, полнотелая, с гривой белых мелкозавитых волос, вся обтянутая одеждой. Даже белый халат у нее был всегда ушит и укорочен так, чтобы не скрывать пышного бюста и мощных бедер.