Без лица и имени - Андрей Бадин Страница 11

— Надо ехать спать, утро вечера мудренее, — Петрович встал и пошел к двери. На часах было два ночи. — Завтра свяжемся с Управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и все будет тип-топ. — Но, — Семенов обернулся у двери и обвел сонным взглядом всех присутствующих, — никому ничего не говорите и не докладывайте об этом. Даже начальству. Рот на замке. У тебя в лаборатории десять миллионов долларов, а в милиции есть коррумпированные элементы, которые за деньги помогают преступникам. А в управлении по наркотикам их особенно много, потому что не могут люди в погонах устоять перед соблазном огромных взяток. Вот так. Никаких рапортов, никакой шумихи. Там, где огромные бабки, там всегда бардак.

Семенов завершил пламенную речь, прижал указательный палец к губам, запихнул копию диска в карман своего пиджака, а оригинал оставил на столе.

— Проведи техническую экспертизу и смотри за ним в оба, — напутствовал он Григория Терещенко и вышел из кабинета.

Семенов зашел к себе в кабинет и положил дивиди в свой именной сейф. Потом закрыл кабинет на все замки, захлопнул дверь и пошел к выходу. Миновал проходную, сел в свою личную машину и отправился домой.

Утром следующего дня он проснулся бодрым и веселым, умылся, позавтракал, оделся и отправился на службу. Когда зашел в свой кабинет, то первым делом позвонил дежурному по управлению и побеспокоился, не произошло ли за ночь чего-то экстраординарного. Узнал, что, кроме нескольких разбойных нападений, краж, угонов машин и одного бытового убийства, ничего особенного не случилось. Все было как обычно. Тогда он заказал сводку происшествий за ночь и откинулся в своем удобном широком и глубоком кожаном кресле брежневских времен.

Петр Петрович Семенов в свои пятьдесят был мужчиной в полном рассвете сил. В меру упитанный, очень воспитанный, крепкий, сильный и умный. Он любил одеваться с иголочки, любил производить приятное впечатление на присутствующих и любил показать шик. Он добивался, чтобы люди относились к нему с уважением, но без подхалимства. Лизоблюдов он терпеть не мог и предпринимал всяческие уловки, чтобы избавиться от общения с ними.

Семенов был высокого роста, статный, солидный, наделенный властью и волей мужчина, способный взять на себя ответственность и повести за собой людей. Но, в отличие от большинства руководителей он был готов нести ответственность и за свои неправильно принятые решения и никогда не сваливал вину за провалы операций на других. За это его уважали как сотрудники МУРа, так и те, с кем ему приходилось бороться.

Он был принципиальным человеком, честным, преданным долгу и присяге офицером и от этого бессребреником. Не разбогател на службе, хотя поводы улучшить свое благосостояние были, да еще какие. Но он не ставил деньги во главу угла и больше всего ценил в людях принципиальность. От этого и собрал в своем отделе людей, преданных делу, долгу и чести.

Петрович взял телефонную трубку и позвонил Григорию Терещенко. Через полминуты тот ответил, и Семенов задал ему один-единственный вопрос:

— Ну как?

— Все в норме, — пробурчал тот.

— Груз на месте?

— Да.

— Звона не было?

— Нет, я сделал все, как ты просил, Петя.

— Прекрасно. — Семенов повесил трубку и сразу позвонил начальнику МУРа генералу Берестову. Через секунду адъютант отрапортовал бодрым голосом:

— Приемная начальника МУРа Берестова.

Полковник представился, попросил его соединить с шефом, и тот это незамедлительно исполнил.

— Привет, Петрович, — пробасил в трубку Николай Николаевич, — по какому вопросу?

— Вчера мы обнаружили в квартире Урусбаева большую пар… — Не успел Семенов договорить, как генерал его перебил:

— Знаю.

— Доложили? — покачал головой полковник.

— Я же начальник уголовного розыска, по должности обязан все знать. — Берестов усмехнулся. — Говори, что надо.

— Я прошу у вас разрешения связаться с Управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиками и подключить их к расследованию. У меня есть информация про наркодельцов, так вот, может, они знают про них больше чем мы.

— Разрешаю, но дело остается у тебя, понял? Убийство есть убийство. А с этими наркошами поосторожней, сам знаешь почему. Все карты не раскрывай. Держи меня в курсе дела.

— Понял, — Семенов кивнул, попрощался и повесил трубку. — Черт подери, — обратился он к сидящей напротив него Ларисе, — уже настучали.

Бобкова состроила на лице кислую мину, похожую на сочувствие, и уставилась в бумаги. Шеф испытующе посмотрел на нее, а потом набрал номер служебного телефона своего давнего знакомого, начальника Управления департамента по борьбе с незаконным оборотом наркотиков полковника Александра Ильича Лаврентьева.

Они некогда вместе служили в МУРе, хотя и в разных управлениях, но потом Александра перевели на сложную, опасную работу во вновь сформированный отдел по наркотикам. Вскоре отдел выделили в управление МУРа, а потом вообще организовали департамент в министерстве внутренних дел.

Семенов не видел полковника более пяти лет, но слухи о его громких делах доходили до него. Он знал, что Ильичу, так его называли в МУРе, год назад присвоили звание полковника и дали генеральскую должность начальника оперативного управления.

Семенов радовался, что у него в этой системе есть свой человек, но немного опасался, что Лаврентьев его не вспомнит. Они не были близкими друзьями, а лишь знакомыми, и поэтому Петрович немного нервничал.

С годами люди меняются, и не всегда в лучшую сторону. Но Александра Ильича время и должности, похоже, не испортили, и он, услышав голос Семенова, обрадовался как ребенок:

— О, Петр Петрович, привет, — выпалил он, — какими судьбами?

— Привет, Александр Ильич, есть дело и надо встретиться. При встрече расскажу, что да как.

— Тогда приезжай ко мне в управление, у меня теперь просторный кабинет с видом на Москву-реку, посидим, выпьем, вспомним былое…

— Не, Саша, лучше ты к нам, я тебе кое-что покажу. Это касается твоей непосредственной работы.

— Да, — помрачнел Лаврентьев. — Когда прибыть, а то давно в МУРе не был. Как там у вас?

— Ничего. А по большому счету, все по-старому. Те же стены, те же уши, — сострил шеф.

— Говори, когда приехать.

— Чем быстрее, тем лучше, — Семенов сказал как отрубил, и Ильич понял, что перед ним тот же железный полковник убойного отдела Петр Петрович Семенов по прозвищу Хват. Эту кличку дали Семенову урки за волчий нюх и железную хватку при раскрытии преступлений, но потом она приклеилась к нему на годы, и все, в том числе и сослуживцы, стали его так величать. За спиной, конечно.

Петрович знал, как его кличут, и не обижался, потому что считал, что погоняло соответствует его сути. Он умел доводить дела до конца и никогда не останавливался на полпути. Никогда.