Золотые рыбки - Алена Судакова Страница 11

— Что же он хочет? — удивилась Алена. — Домашнюю клушу?

Елизавета Дмитриевна усмехнулась.

— Именно так Галя и заявила ему, когда уходила. А моему мальчику нужна просто любовь. Так вы будете чай?

И Алена, вместо того чтобы уйти, согласилась и принялась помогать накрывать на стол: ставила чашки, накладывала крыжовенное варенье в розетку, резала лимон, высыпала шоколадные конфеты в вазочку.

А потом они пили ароматный чай и болтали по-женски. Любая тема непременно сводилась к Семену. Алена узнала о его детстве, о том, что он зачитывался детективами и всегда хотел стать сыщиком.

— Отец был категорически против, — вспоминала Елизавета Дмитриевна. — А я сказала себе: что ж, мальчик вырос и имеет право быть тем, кем хочет. Лишь бы не бандитом!

Алена едва не подавилась чаем. Профессия бандита подошла бы ему не меньше.

— А вы, Аленочка, замужем?

Провокационный вопрос.

— В разводе. Недавно оформили.

— Долго продлился ваш брак?

— Слишком долго, чтобы хотеть еще раз замуж, — призналась Алена. — Пять лет мучили друг друга.

— А как же дети?

Соседка вела допрос почти профессионально. Алена покачала головой:

— Детей нет.

— А я бы хотела, чтобы у моего Семы был ребенок… Пусть даже побочный. Даже неродной! А то, боюсь, мы с отцом внуков и не увидим…

Она расстроенно вертела в руках конфетный фантик.

— Обещаю, мам, что увидите… когда-нибудь, — донеслось от двери.

Алена вместе с Елизаветой Дмитриевной обернулась на голос. Опираясь спиной о косяк, Семен подслушивал их разговор.

— Сынок!

Он приподнял мать над полом, с нежностью чмокнул в щеку и кивнул Алене.

— Здрасьте…

— Добрый вечер.

Алена почувствовала, как ее уши принялись гореть. Что он слышал из их разговора? Ни о чем серьезном они не говорили, но ведь повернуть можно по-всякому! Бежать теперь поздно, а вот уйти по-английски, не прощаясь, можно попробовать.

Елизавета Дмитриевна взяла сына в оборот, вертела из стороны в сторону и сокрушалась, что похудел. Потом отправила мыть руки.

— Когда ты нормально спал последний раз? — спросила она. — у тебя черные круги под глазами! Иной раз я думаю, что отец прав: ты умрешь за рабочим столом!

— Но не раньше, чем ты увидишь внуков! — пообещал Семен из ванной комнаты.

Алена решила, что сейчас самое время улизнуть. Отнесла чашку в мойку, сполоснула.

— Куда же вы, Алена? — расстроилась Елизавета Дмитриевна, успев перехватить ее у двери.

— Спасибо, чай был очень вкусный. А варенье — просто супер… Но мне пора. Да и вам мешать не хочется.

Вытирая мокрые волосы, из ванной выглянул хозяин квартиры.

— А вы нам не помешаете. Тем более, за мной должок!

Елизавета Дмитриевна с удивлением переводила взгляд с Алены на сына и обратно.

— А что за должок?

— Да так, ерунда! — Алена опередила ответ Семена. — Считайте, что мы квиты. Спокойной ночи.

* * *

Семен долго смотрел на дверь. Алена ушла. Он несказанно удивился, когда вошел и увидел ее с матерью мирно попивающими чай. И это вдруг показалось правильным, естественным: варенье, аромат чая, разговоры о его детстве… Даже Гале мать не рассказывала о нем столько, сколько Алене.

Голос матери вернул в реальность, заставил шевелиться.

— Сема, есть будешь?

— Да, мам, спасибо.

Он переоделся, пришел на кухню. Мать наливала в глубокую тарелку Подогретый борщ, отрезала хлеб, ставила солонку и перечницу на стол. Ее заботливые руки то и дело гладили Семена по голове.

— Как отец?

Семен откусил кусок хлеба, съел ложку борща и удовлетворенно кивнул: вкусно!

— Отец передавал привет. Ждет, когда ты придешь доиграть партию.

Семен ел, а мать, подперев щеку рукой, наблюдала за ним. Наверняка не терпится поболтать о соседке. Снова будет сватать, хотя совершенно не знает ее.

— Симпатичная женщина, не так ли? — начала мать издалека.

— Угу.

— Хорошо, когда с соседями можно о чем-то поговорить…

Семен молчал. Отвечать матери — втягиваться в долгий и нудный разговор. Он бы лучше поговорил сейчас о чем-нибудь другом.

— Ты выглядишь усталым. Много дел?

— А когда их мало? — ответил он.

— Что-то новое?

Иногда он рассказывал матери в общих чертах о расследовании, о преступниках и все же старался щадить ее нервы и сон.

— Да так…

— В криминальной сводке говорили, что опять нашли труп женщины.

Семен взглянул на мать. Она не любопытствовала — переживала за него.

— Мам, со мной ничего не случится. У меня такая работа.

— Я знаю, Сема. Это серия, да?

Как всегда мать знала то, что он недоговаривал.

— Возможно.

Она сжалась, зябко передернула плечами.

— Как земля носит такую нечисть?

— Потому что они такие же люди. Плохие, но люди. У них же не написано на лбу, что они гады и извращенцы!..

Борщ закончился. На второе мать принесла котлеты с макаронами, сладкий чай с конфетами на десерт. Семен устал, зевал и потягивался за столом. Глаза закрывались сами собой. Мысли о соседке отошли в сторону, пропустив вперед раздумья о преступнике. Кто он и что? Мать спросила, как его носит земля. Действительно, как? Он ходит по ней, что-то делает, о чем-то думает, мечтает, наверное.

Или ищет новую жертву. И она обречена, если не успеть вычислить его.

— Спасибо, мам, было очень вкусно.

Семен широко зевнул.

— Сема, рубашки я взяла, чистые развесила. Продукты разложила. Что еще?..

— Мам, да не волнуйся ты. Я взрослый мальчик, все могу сам… Времени только не хватает.

— И жены, — вставила мать. — Знаешь, ты присмотрись к соседке. Она мне понравилась.

Семен хмыкнул. Мать готова женить его на первой встречной! Интересно, а его мнение учитывается?

— Мам, ты о ней ничего не знаешь…

Она усмехнулась:

— За чашкой чая многие рты раскрываются. Она в разводе, развелась недавно. Детей нет. Видно, что обеспечена. Что еще нужно узнать?

Семен в полусне пробормотал:

— Ну, мать… Тебе бы дознавателем быть! С чаем…

Мать собрала сумки. Семен провел ее до двери, поцеловал в макушку прямо на уровне его подбородка.