Пояс Ориона - Татьяна Устинова Страница 11

Он перемахнул сразу через две ступеньки, нашарил выключатель, вспыхнул свет.

Возле чёрного провала распахнутой двери стоял наизготовку человек с длинным ножом в руке.

– Не подходи, – негромко сказал он, и свет блеснул на лезвии. – Я не дамся.

– Тихо, тихо, тихо, – быстро проговорил Герман. – Ты кто? Как ты сюда попал?

– Прочь с дороги, – приказал человек. – Ну?!

И головой вперёд, как в воду, кинулся на Германа. Тонечка взвизгнула.

– Стой, кому говорю! – Герман перехватил руку с ножом, выбил, нож дзинькнул и покатился. Человек дёрнулся, вывернулся, странно извиваясь – в руках у Германа осталась куртка, – и помчался к лестнице.

Какое-то молниеносное движение, сдавленный крик, и человек кубарем покатился вниз.

Герман ринулся за ним, следом Тонечка.

Человек сидел на полу возле лестницы, держался за локоть и скулил.

– Вставай, – сказал ему Герман. – Или ты ноги переломал?

Незнакомец неуклюже поднялся.

Тонечка подумала, что все драки в сценарии нужно срочно переписать. Нынешняя возня с незнакомцем так отличалась от киношных драк! Неприлично писать такие глупости, которые она писала до сегодняшнего дня. В жизни так не бывает…

– Иди туда, – Герман подтолкнул человека к кухне и повернулся к жене: – Что ты сделала? Почему он упал?

Тонечка пожала плечами с независимым видом.

– Подножку поставила, – сказала она и зачем-то отряхнула свитер. – Мы в университете всё время на «Динамо» бегали, и мне всё время подножки ставили. Я плохо бегала! И всё время падала. И решила тоже научиться и всем ставить!

– Молодец, – похвалил Герман. – Научилась.

Незнакомец стоял посреди кухни, ссутулив плечи и опустив длинные, словно обезьяньи, руки.

– Ты кто такой? – Герман взял стул, уселся и положил ногу на ногу. – Как ты сюда попал?

Человек дёрнул шеей, и только тут Тонечка его рассмотрела. Он был совсем юный и какой-то… грязный, словно никогда не умывался. Сальные волосы косицами свешивались на лоб, на впалой щеке то ли шрам, то ли пятно. И лицо словно из острых углов.

– Я… эт самое… почапаю, – заговорил человек хрипло. – А? Ты меня не видел, я тебя не видел. Досвидос. А?

– Поговорим, и почапаешь, – пообещал Герман. – Ну? Кто ты такой? Как в дом попал?

Человек пожал плечами. Скулы у него постепенно наливались нездоровой краснотой.

Тонечка соображала.

Взяла стул, подвинула парню и велела ему:

– Садись. Как тебя зовут?

Тот усмехнулся.

– А тебя?

– Меня Антонина Фёдоровна, – сказала она, не дрогнув. – А это Александр Наумович.

Парень вдруг хохотнул:

– Еврей, что ли?..

– Как тебя зовут?

– Петя. Или Вася. Чё ты мне сделаешь, мужик? – вдруг напал он на Германа. – Я ща пойду, ты чё, наручники на меня наденешь?

– Надаю по заднице, – ответил Герман равнодушно, и это равнодушие, казалось, задело парня. – И сдам в участок. Ты как в дом попал, Петя или Вася?

– А ты как, дядь?

– Мне хозяин ключи оставил. Тебе тоже оставил?

– Открыто было!

– Не бреши.

Тонечка, стараясь быть как можно менее заметной, обошла их по кругу, вышла в прихожую и на всякий случай заперла входную дверь – мало ли, вдруг на самом деле побежит? Потом тихонько поднялась на второй этаж, подобрала нож, внимательно его осмотрела, понюхала и осторожно прошла в комнату – ту, где было открыто.

Быстро вышла оттуда и сбежала по лестнице.

Внизу дело никуда не продвинулось.

– Отцепись, дядя, – гундосил парень. – Хошь, пойди проверь, я ничего не крал, блин!..

– Как ты вошёл? Кто тебя пустил?

Тонечка положила руку мужу на плечо и тихонько нажала. Он посмотрел вверх, на неё.

– Ножом из раскладки он резал колбасу, – сказала жена негромко. – В спальне.

…Другой, что ли, нож найти не мог, зачем он полез в раскладку? И почему он поперся на второй этаж? – мелькнуло у нее в голове.

– И чё?! – вскинулся парень. – Я жрать хотел! И щас хочу!.. Нельзя, что ль?!

– Можно, можно, – успокоила Тонечка. – Ты расскажи нам, как всё было, и мы от тебя отстанем.

Герман вдруг на что-то решился. Тонечка почувствовала это ладонью – плечо под её рукой дрогнуло и окаменело.

– Ты Родион? – спросил Герман. – Тебя Кондрат разыскал?

Парень дёрнул головой – дрогнули сальные косицы – и кулаком сильно потёр нос.

– Родион? – переспросила изумлённая Тонечка. – Раскольников?

– То есть, ты в курсе, что ль, дядя?

Герман кивнул:

– До некоторой степени.

– И… чё теперь? – спросил парень. – Где Кондрат? И чё тут было ваще? Разборки?

– Мы не знаем, – сказал Герман. – Но нам нужно уходить отсюда. Поедешь с нами.

– Чё это я поеду? – пробормотал парень, и стало ясно, что поедет. – Меня Кондрат позвал, а без него я не согласен!..

– На нарах Кондрат, понятно?! И давай не бузи, я устал очень. Тоня, гаси везде свет.

– Саш, – тихонько проговорила Тонечка. – Можно я тоже спрошу, что здесь происходит?

– Можно, – разрешил Герман. – Где его куртка?

– Ты бросил её на лестнице.

– Принеси.

Тонечка принесла куртку. Вся её жизнерадостность улетучилась, теперь ей хотелось только одного: вернуться в отель и хорошо бы заодно уж во вчерашний день, где её придуманная героиня пряталась в придуманном сарае от придуманных бандитов.

– Кондрат говорил, ты приедешь через три дня.

– А я сегодня, и чё?!

Тонечка машинально вымыла нож и сунула его на место, в кожаный чехол.

– Тоня, что ты там копаешься?! Выходи, я дверь закрою.

Тонечка вышла во двор. Снег всё летел, но стало как будто теплее. Она задрала голову, посмотрела в тёмное небо и вдруг удивилась – из такой темноты сыплется такой белый снег!.. Он возникал из небытия где-то прямо над головой, и хотелось поднять руку, чтобы пощупать, откуда он берётся.

Парень по имени Родион мялся возле машины, не решаясь ни сесть, ни убежать, нерешительность была написана у него на лице.

– Залезай давай, – велел Герман, стянул дублёнку и швырнул в салон. Он никогда не ездил за рулём в верхней одежде.