В поисках неприятностей - Энн Грэнджер Страница 10

— Нев сам попросил позвонить адвокату?

— Да… — вкрадчиво ответила Дженис и продолжила: — Насколько нам известно, он очень нервный и у него, похоже, было нервное расстройство. И все-таки зачем ему адвокат? Может быть, сошел бы просто родственник или знакомый? Или кто-то из врачей, лечивших его? Если он ничего не сделал, ему придется всего лишь ответить на несколько самых простых вопросов.

Я разозлилась, потому что только что попыталась все объяснить, а инспектор будто ничего и не слышала. Но я понимала, что не имею права выходить из себя. Я посмотрела инспектору в глаза и ответила решительно, но вежливо и отчетливо, именно так, как нас учили говорить в частной школе:

— Но ведь он имеет право на защиту?

— Д-да… — Она захлопала глазами.

— Так в чем же дело?

Я перебросила мяч на ее половину площадки. Дженис это не понравилось, однако делать нечего; она лишь наградила меня ледяной улыбкой. Уголки ее рта дернулись кверху, но губы оставались плотно сжатыми. Ее гримаса больше напоминала улыбку мертвеца; я невольно подумала о Терри.

Состояние Нева меня тревожило. Должно быть, он в самом деле испугался, что снова сломается, иначе не попросил бы позвать их семейного адвоката. Ведь не мог же он не понимать: первым делом этот орел юриспруденции позвонит его родителям и скажет, что Нев в беде. Не успеет он оглянуться, как его родители примчатся в Лондон из своей чеширской глуши.

С другой стороны, мне стало легче оттого, что есть кому защитить интересы Нева. Но его поступок лишь вызвал еще большие подозрения у полиции. Отстаивать наши с Фитилем интересы было некому. Впрочем, возможно, нам повезло больше, чем Неву. Мне как-то посчастливилось лицезреть его папашу; если бы я попала в беду, то его захотела бы увидеть рядом с собой в последнюю очередь. Папаша Нева из тех, кто всегда готов поучать, что тебе надо делать, даже если любой идиот понимает: сделать то, что он велит, ты не в состоянии. Когда у Нева случилось нервное расстройство, отец стоял над ним и бубнил, чтобы тот взял себя в руки! Спрашивается, какой от него прок?

— Почему, когда вы вернулись домой и, по вашим словам, жарили сосиски, никто из вас не поднялся наверх и не спросил у Терезы, не хочет ли она присоединиться к вам? Разве обычно вы питались не вместе?

Не знаю, зачем ей понадобилось столько раз повторять одно и то же, причем каждый раз по-разному. Либо она туго соображала, либо надеялась, что рано или поздно я начну сама себе противоречить.

Я в энный раз повторила:

— Ведь я уже рассказывала, что мы с Невом обедали. К тому же Нев вегетарианец. Можете проверить все, что я сказала. Не знаю, чем занималась Терри после того, как мы с ней расстались в понедельник. Мы не поднялись к ней в комнату, когда пришли, потому что думали, что ее нет дома и она вернется позже. А еще напоминаю: Терри с нами не откровенничала, не делилась своими тайнами. Она куда-то уходила, а чем занималась — не знаю.

— Так почему вы поднялись к ней сегодня утром? Может быть, что-нибудь навело вас на подозрения?

— Нет! Мы решили, что она ушла насовсем… и решили проверить.

Я тут же пожалела, что выпалила такую неудачную фразу. Бедная Терри действительно ушла насовсем. И — вот ведь характер! — ухитрилась создать всем остальным массу проблем даже своей смертью!

Образ Терри то и дело возвращался ко мне, хотя я и пыталась его отогнать. Висящее тело как будто находилось в одной комнате с нами. Черно-багровое лицо, утратившее сходство с лицом живой Терри… Ее изящные черты были изуродованы, раздуты. Она показывала нам распухший язык, словно по-детски издевалась.

Морган как будто прочитала мои мысли:

— Франческа, когда вы нашли мисс Монктон, вы обратили внимание на кровоподтеки?

Набат забил в моей голове еще громче. Все видимые участки кожи Терри были в розовато-лиловых и серых пятнах; правда, врач на вскрытии имел возможность взглянуть на них поближе. Времени прошло мало, наверняка подробное вскрытие еще не произвели, только предварительный осмотр, при котором констатировали смерть. И разумеется, кровоподтеки бросались в глаза. Да, инспектор Дженис хитрее, чем я ее считала!

— Хотите сказать — как будто она упала? — Я тоже умею быть уклончивой.

— Ну да… Хотя… скорее, как будто кто-то недавно ее избил.

— Кто-то недавно ее избил? — Плохо, очень плохо!

— Наверняка мы, конечно, не знаем — да, Франческа? — Она снова оскалилась в улыбке, которую сама наверняка считала задушевной. — По крайней мере, я не знаю. При беглом осмотре создалось впечатление, что у нее ушибы на бедрах, предплечьях и сильный ушиб головы сбоку, произошедший от удара, достаточно сильного, чтобы оглушить ее. И еще у нее царапина на правом бедре.

Все хуже и хуже!

— Поэтому еще раз спрашиваю: вы часто дрались?

— А я еще раз отвечаю: нет! Ссорились — да, часто. Но драться мы не дрались — никогда!

— А ваши ссоры… были по своей природе эмоциональными?

Я вздохнула:

— Да с кем там особенно ссориться? С Невом? С Фитилем? Вы, наверное, шутите. Мы жили по своим правилам и более-менее поддерживали мир.

Но думала я кое о чем другом. Как оказалось, Дженис тоже.

— Расскажите, как она была одета, когда вы нашли ее. Вам ее гардероб не показался необычным?

Я призналась, что одежда Терри слегка обеспокоила меня.

— Вот и меня тоже, — кивнула Дженис. — Джинсы и футболка. Никакого нижнего белья. Она обычно так и ходила без трусов?

— Откуда мне знать? — возмутилась я. — Лифчик она не носила никогда — ей незачем было. А царапина на бедре… Глубокая?

— Да, определенно; в ранке мы нашли несколько заноз. Судмедэксперт установит их происхождение. Приводила ли она когда-либо в дом мужчин?

Последний вопрос снова оказался очень неожиданным и коварным. Я понимала, на что намекает инспектор, но мне казалось, что она ошибается.

— Она не приводила с собой никого, ни мужчин, ни женщин. Если она и занималась проституцией, то работала далеко от нас, в другой части города. Я никогда не замечала никаких признаков.

Дженис оставила неприятную тему и суровый тон и снова заговорила примирительно:

— Если можно, расскажите, пожалуйста, о собачьем поводке. Собака принадлежит вашему другу, которого вы называете Фитилем, верно?

— Да. Поводок всегда валялся где-то в доме. Его пес прекрасно воспитан, и он нечасто выводил его на поводке.

— Хотите сказать, что в принципе поводок мог взять кто угодно? Можно ожидать найти на нем отпечатки ваших пальцев и всех обитателей дома?

Ее вопрос стал для меня словно ударом в солнечное сплетение. Так вот почему они поторопились снять у нас отпечатки, не дожидаясь, пока мы начнем возражать! Мне стало по-настоящему тошно.