Бриллиант из крокодиловых слез - Наталья Александрова

— Катюша, ты не могла бы принести чаю? — робко попросил профессор Кряквин.

Катя Дронова, его жена и восходящая звезда отечественного прикладного искусства, изумленно уставилась на мужа.

Нет, в такой просьбе не было ничего особенного, если бы она исходила от кого-нибудь другого. Но профессор был настолько неприхотлив и скромен в быту, что в его устах это прозвучало так, как если бы какой-нибудь обыкновенный муж попросил на завтрак стейк антилопы канна под соусом из черных трюфелей. Или дижонский сыр с тушеным шпинатом и фуа-гра.

— Валек, ты здоров? — Катерина потрогала его лоб.

На этом лбу можно было зажарить тот самый стейк антилопы — до того он был горячим.

— Валек, немедленно в постель! — Катя перепугалась не на шутку. — У тебя температура не меньше сорока градусов!

— Сорок — это совсем не жарко… — пробормотал профессор, но закашлялся и послушно отправился в спальню.

— Вот до чего доводит самолечение! — бросила ему вслед Катерина и схватила телефон.

Дело в том, что профессор Кряквин был крупнейшим специалистом по Африке. Он изучал население Черного континента, культуру этого населения и его удивительные обычаи. Значительную часть жизни профессор провел на бескрайних африканских просторах и был принят в качестве полноправного члена в некоторые племена. Ничего удивительного, что когда под сырым петербургским небом у него начались насморк и кашель, Валентин Петрович прибегал к помощи традиционных африканских средств.

— Это лекарство я получил от верховного колдуна племени козюмбра, — бормотал он, растворяя в стакане с водой подозрительный буро-зеленый порошок. — Оно непременно должно помочь. Здесь печень черного козла, яд змеи пуф-пуф и засушенные цветки колуханции прекраснолистной…

Судя по всему, африканскому средству, которое там, в местах обитания племени козюмбра, помогает от желтой лихорадки, зеленой лихорадки, геморрагической лихорадки Эбола и жуткой болезни под названием «черный кузнечик», не по силам оказалось сладить с обычной петербургской простудой, и дело дошло до высокой температуры.

И то сказать: в ноябре в Санкт-Петербурге ужасная погода. Целыми днями льет дождь, иногда с мокрым снегом. На асфальте этот снег немедленно превращается в грязную кашу, которую машины месят колесами. По мостовой изредка проезжают снегоуборочные машины и сбрасывают эту кашу с проезжей части на тротуар. Несчастным пешеходам, словом, достается все сразу: ледяной ветер срывает шляпы и бросает в лужу, головы поливает кислотный дождь, ноги мокрые по колено, потому что никакая обувь не выдерживает наших петербургских луж. А ведь еще надо ступать осторожней, чтобы не поскользнуться и чего-нибудь не сломать. Да, и желательно крепче держать портфели и сумки, чтобы их не вырвали шустрые злоумышленники.

Так что профессор Кряквин вовсе не был исключением — в ноябре в Петербурге болеют все.

— Немедленно в постель! — повторила Катерина и набрала номер поликлиники.

Сначала она несколько минут слушала унылые гудки. Наконец гудки прекратились, раздался щелчок, и раздраженный женский голос проговорил:

— Подождите!

Трубку явно положили на стол, и тот же голос продолжил разговор, прерванный Катиным звонком:

— Представляешь? Рубашку ему чистую каждый день подавай — это раз! Завтрак чтобы горячий — это три! И когда он отдыхает, чтобы я ходила исключительно на цыпочках! Тоже мне, олигарх нашелся!

Кто-то невидимый сочувственно повздыхал, трубка брякнула, и голос вернулся к Кате:

— Поликлиника!

— Можно вызвать врача?

— Нельзя! — рявкнула особа, не желающая ходить на цыпочках. — Вы, дама, на часы смотрели? Вы раньше где были? Врача можно вызвать только с восьми сорока пяти до девяти ноль-ноль. Такие вещи знать надо.

— А если человек плохо себя почувствовал позже девяти ноль-ноль, что ему делать?

Вообще-то Катя была женщиной спокойной, всегда всем довольной и предпочитала ни с кем не портить отношения. Однако сейчас ее обожаемому мужу было плохо, а в такие минуты Катя превращалась в свою полную противоположность. За своего Валека она готова была бороться с целым взводом спецназовцев, что там какая-то тетка из районной поликлиники.

— Так что ему делать, ползти на кладбище? — Катерина начала закипать.

— Необязательно на кладбище, — огрызнулась особа, — можно в крематорий.

— А можно с вашим начальником поговорить? — процедила Катя, с трудом сдерживаясь.

— По вашему голосу, дама, непохоже, что вы больны, — не сдавалась собеседница. — Успокойтесь, вы совершенно здоровы.

— А я и не говорю, что больна! — Катя повысила голос.

— Тогда зачем вам врач? Что вы время у занятых людей отнимаете?

— Врач нужен не мне, а моему мужу профессору Кряквину!

Услышав насчет профессора, собеседница неожиданно смягчилась и почти сочувственно поинтересовалась:

— Температура какая?

— Сорок и две десятых! — выпалила Катя. Десятые всегда придают вранью убедительность.

— Ладно. — Особа пошелестела бумажками и милостиво изрекла: — Ждите, будет врач.

Катя положила трубку, перевела дыхание и устремилась в спальню, чтобы проверить, как там Валек.

Профессор, прикрыв глаза, лежал на кровати. Лицо его пылало, как племенной костер сенегальских охотников. Маленький, высохший от тропического солнца — от острой жалости к нему у Кати на какую-то минуту даже заболело сердце. Она подсела к мужу, подоткнула одеяло, проверила лоб. Неужели стал еще горячее?

Валентин Петрович приоткрыл глаза и слабым голосом проговорил:

— Катюша, так как насчет чая?

— Ах да, чай! Сейчас принесу. — Катя поправила подушки. — Скоро придет врач, и все будет хорошо.

В эту самую секунду в дверь позвонили.

Катерина вскочила и помчалась на звонок. По дороге она едва не своротила статую африканского бога плодородия и чучело черной пантеры, подаренное профессору шаманом племени юк-юк.

Профессор Кряквин много ездил по свету. Свою любимую Африку он изъездил вдоль и поперек, от Марокко до Кейптауна и от Сомали до Сенегала, а еще ввысь и вглубь — он видел пески Сахары, снега Килиманджаро и пещеры Чинхойи. Профессор изучал население Черного континента и был знаком с бедуинами в пустынях и с пигмеями в джунглях. Аборигены его любили и всегда дарили на память какие-нибудь сувениры. Африка — просторная страна, это вам не густонаселенная Европа, где повернуться негде. Нечего удивляться, что африканские друзья дарили профессору крупные подарки, и он все принимал, чтобы не обижать хороших людей.

Так в коридоре его квартиры скопилось множество экзотических вещей. Первое время Катя боялась этих чучел и масок, особенно в темноте, но потом привыкла. Даже научилась не ронять ценные экземпляры и не натыкаться на них.