Тень Ирода - Чингиз Абдуллаев

На презентацию съехался весь город. Здесь были известныеполитики, не менее известные деятели культуры, науки, искусства. Здесь былиобычные нахлебники из журналистов, любившие посещать такие места, где можновкусно и бесплатно поесть. Одна семейная пара приходила даже на такиепрезентации с большой сумкой и, по слухам, умудрялась наполнять сумкуисключительно деликатесами и фруктами, расставленными на столах. Как всегдабывает на многолюдных и шумных сборищах, здесь присутствовало немало людей,которых никто не знал, но которые своим частым мельканием во встречах подобногорода служили уже обязательным атрибутом как необходимые предметы обихода.

На этот раз довольно большое оживление внесло предполагаемоеучастие в мероприятии лидера оппозиции. Судя по многочисленным опросамнаселения, он шел далеко впереди президента и мог вполне выиграть уженачавшуюся предвыборную гонку.

И хотя многих из присутствующих совсем не устраивал такойитог предвыборной гонки, тем не менее они с понятным нетерпением и оживлениемждали приезда важного гостя. В конце концов, этот неприятный для них тип вполнеможет выиграть президентские выборы, и тогда с ним не придется больше встречатьсяна презентациях подобного рода. Поэтому, несмотря на царившее вокруг оживление,все были достаточно напряжены. В большинстве своем собравшиеся здесь люди ужедавно и сильно надоели друг другу, и только необходимость поддержания своегореноме вынуждала многих из них принимать подобные приглашения.

Он стоял спиной к большинству присутствующих, по привычкедержа в руках стакан с апельсиновым соком. Он никогда не любил крепкихнапитков, предпочитая изредка либо хорошее красное вино, либо шампанское. Итеперь, разговаривая с болтливым редактором одной из столичных газет, он сноваи снова спрашивал себя: правильно ли сделал, согласившись сегодня приехатьсюда?

Он уже давно, почти год, не приезжал в Москву, так быстро инеузнаваемо менявшуюся буквально на глазах. Его, с одной стороны, всегда тянулосюда: Москва была одним из самых любимых его городов. С другой стороны, рискненужного узнавания был достаточно велик. Более чем велик. И он благоразумноотказывался прилетать в столицу России. И только теперь, спустя какое-то время,принял любезное приглашение главного редактора газеты и дал себя уговорить научастие в подобной презентации. С другой стороны, его отказ мог быть восприняти с ненужным подозрением, и с явной обидой, когда приехавшего гостя даже неинтересует столь колоритная личность лидера оппозиции, о котором писалипрактически все газеты и журналы мира. Он работал теперь заместителем редактораодного из журналов, издающихся на бескрайних просторах бывшего СоветскогоСоюза, и просто не имел права отказываться.

Именно поэтому он стоял теперь спиной к большинствуговоривших и слушал многословный понос главного редактора, так любившегопорассуждать на тему о морали в политике и считавшего себя в этом вопросе однимиз главных специалистов. Главный редактор даже не очень обращал внимание на тообстоятельство, что его собеседник практически не участвует в беседе,отделываясь односложными ответами. Его несло дальше. А собеседник, стоявшийрядом с ним, иногда посматривал на расположенный справа вход, чтобы достойноулизнуть, как только появится лидер оппозиции и все внимание будет приковано кнему.

Он не услышал, а почувствовал, что к ним кто-то подходит. Иэто предчувствие не обещало ничего хорошего. Лицо главного редактора мгновеннопеременилось. Из-за спины своего собеседника он увидел подходившего. Вместостоль привычной для главного редактора маски наставника-ментора на лице этогопровинциального актера появилось некое подобие подобострастия. И, вытянув шею,уже не обращая внимания на своего собеседника, он ласково пропел:

— Евгений Максимович, здравствуйте! Его собеседник, неизменившись в лице, медленно повернулся. Достаточно медленно, чтобы не выдатьсвоего волнения.

Подошедший к ним министр иностранных дел России протянулсвою короткую руку. Главному редактору он просто позволил пожать ее, а вот наего собеседника он посмотрел слишком внимательно, настолько, чтобы тот понял:интерес министра предельно персонифицирован.

— Примаков, — сказал он.

— Вы могли бы не представляться, вас знает весьмир, — попытался пошутить главный редактор, назвав фамилию стоявшего рядомс ним человека.

— Да, наверное, — обрюзгший, постаревший министрвнимательно посмотрел на собеседника главного редактора. И вдруг спросилнепосредственно у него: — Как, вы сказали, ваша фамилия?

Он повторил.

— Может быть, — непонятно почему сказалПримаков. — Вы никогда не бывали в Таиланде или в Индонезии?

— Нет, — он почувствовал, что именно сейчас скажетминистр, и поэтому внутренне напрягся.

— Странно. Я думал, что видел вас там. У меня был одинзнакомый, любитель птиц. — Примаков говорил, глядя ему в глаза, снизувверх. И в глазах министра не было сомнения в том, что он узнал стоявшего передним человека.

— Сейчас многие увлекаются экзотическимиптицами, — он старался смотреть в тяжелые глаза министра, понимая, что ужеуязвим. Министр узнал его.

— Правильно, — глухо подтвердил министр. —Собирают разных птиц — фламинго, цапель, филинов и дронго.

— Что вы сказали? — оживился главныйредактор. — О последней птице я не слышал никогда.

— Зато я много слышал, — сказал Примаков. — Ядумал, такая птица уже не водится в наших краях.

— Очевидно, это бывают редкие, случайно залетевшие вэти края птицы, — говоривший эти слова продолжал смотреть министру прямо вглаза.

Примаков снова вздохнул. Он только несколько месяцев назадстал министром иностранных дел страны. До этого он целых пять лет возглавлялсамую секретную службу России — Службу внешней разведки. А так как его связи спредшественником СВР — Комитетом государственной безопасности — еще в советскиевремена ни для кого не были секретом, все знали, что академик-разведчик слишкомхорошо осведомлен. И многое знает.